Жизнь после свадьбы

Ларина Арина

Борюсик вернулся минуты через две, смущённо алея щеками, носом и шеей.

– Познакомился? – лениво поинтересовался у него очкарик. – Или опять динамо?

– Она просто на завтрак торопилась, – начал оправдываться отвергнутый писатель.

– Да надо попроще баб выбирать, – хмыкнул второй его попутчик, которого, кажется, звали Женей. – У нас чуть больше недели, а такую окучивать месяц надо, и то – сначала квартиру продать, чтобы было на что ухаживать.

Светлана напряжённо кхекнула, напомнив о своём присутствии. У неё было чувство, что она случайно

затесалась в мужское отделение общественной бани и сейчас услышит нечто вовсе не предназначенное для её ушей.

– Да лучше ты, лучше, – успокаивающе прогудел Гера, отреагировав на Светланины покашливания.

Можно подумать, она его спрашивала! Да ещё при всех!

Судя по взгляду очкарика, брошенному в Светину сторону, он в этом точно сомневался. Скорее всего, и остальные тоже. И это было отвратительно. Настроение начало стремительно портиться, как молоко, в которое капнули лимонной кислоты. Мужчинам не дано понять, как такая мелочь может кардинально испортить не только настроение, но и отношения вообще. Но женщина – это сплошной баланс противоположностей. Стоит лишь дунуть, не рассчитав сил, как всё – конструкция рухнет. И даже если кавалер несколько месяцев скрупулезно разминировал подходы к осаждаемой крепости, задабривая подарками, восхищая неожиданными поступками и сатанея от необходимости всякий раз придумывать нечто оригинальное, чтобы не прослыть «скуууушным», в общем – продвигаясь вперёд миллиметровыми шажками, всё может легко перечеркнуть случайно брякнутое рядом с примерочной: «Давай возьмем на размер побольше, это платье тебе маловато!» За такое и по мордасам можно получить. И он потом долго будет думать, что все бабы неадекватные истерички, а она – рассказывать подругам: «Он обозвал меня толстой».

Когда основательно скисшим туристам наконец дали номера, Света вместо ожидаемого прилива бодрости ощутила тяжёлую усталость, замешенную на тупой головной боли. А ведь первый день медового месяца только начинался. Надо было идти на пляж, загорать, радоваться морю, солнцу и молодому мужу. Ещё и нарядиться надо, и как-то подретушировать свою синюшную северную бледность. Хотя… Бледность всё равно сама пройдёт, всё же Африка.

Гера оказался двужильным. После завтра ка в полупустом ресторане он, чуть ли не хлопая в ладоши, сообщил, что в отеле есть волейбол и настольный теннис. А также стрельба из арбалета и катание на лошади.

– Нам обязательно надо всё попробовать, – убеждённо заявил молодой муж, блестя глазами. Он выглядел как мальчишка, собирающийся штурмовать двухметровый забор, – азартно и хулиганисто. Света фыркнула и поплелась на подвиги.

Изначально она собиралась просто полюбоваться Герой и под это дело, пока он играет и мучает аниматоров своей неуёмной активностью, вздремнуть. Не тут-то было.

– Ты тоже будешь в волейбол, – заявил супруг и потащил испуганную Свету на площадку. – Иначе потом будешь жалеть, что просто так пролежала на пляже. Нужен адреналин!

– Да какой от волейбола адреналин, – раздражённо пробормотала Светлана. Гера оказался даже страшнее, чем

приставучие аниматоры. Те хоть знали меру и вовремя отцеплялись от валявшихся ленивыми тюленями туристов. А Гера, как глава семьи, требовал подчинения. Света уже давно усвоила, что это было у мужа больным местом и поводом для сдвигания бровей. Гера требовал послушания, не часто, но категорически. Он не злоупотреблял, не настаивал на патриархате, но если ему что-то втемяшивалось в башку – вынь да положь.

Откуда в волейболе адреналин, Света осознала сразу же, как только тяжелый мяч просвистел у неё над головой.

– Отбивай! – орал муж.

– Пасуй! – ревел огромный, пузатый мужик в семейных трусах и детском платочке с узелками на лысой голове.

– Эй! Хоп! – пружинисто прыгал рядом тощий негр и верещал что-то ещё на французском.

– Чёрт бы вас всех побрал, – бормотала Светлана, наевшаяся песка, больно ударившаяся пальцами о мяч, треснувшаяся о костлявого негра и слегка ободравшая о песок колени.

– Понравилось? Взбодрилась? – периодически щипал её за бок Гера.

С площадки Света уползла с одной мыслью – искупаться. К телу, заботливо выма занному кремом от загара, ровным слоем прилип мелкий, словно мука, песок. Все чесалось, было жарко, душно и страшно хотелось спать. Но если вы отдыхаете в отеле с соотечественниками и имеете неосторожность быть дружелюбной и приветливой – всё, будьте уверены – ни поскучать, ни уединиться вам не дадут.

В воде Светлану сначала настиг Борюсик, восторженно декламировавший какие-то стихи.

– Ваши? – вежливо спросила она, пытаясь отгрести подальше от оратора.

– Фет! – оскорбился её необразованности Боря.

– Молодец, – неопределенно кивнула Светлана, похвалив то ли декламатора, то ли автора, то ли всех вместе.

Одним словом, искупнуться спокойно у неё не получилось. Её расстреляли из водяных автоматов какие-то буйные дети с криками «Топи монстра», потом стукнула по голове надувным матрасом дородная грудастая дама, вежливо гаркнув чуть ли не в ухо:

– Ой, извиняюсь, ветер, собака, сильный нынче! А вы откудова? С Москвы? А муж ваш симпатичный, тут за таким глаз да глаз! Купальник у вас красивый, по фигуре сидит! Мне б так, а то всё мало, я ж женщина в теле!

– Да ну что вы, – пробормотала Света как смогла, нырнула. Вынырнула, отфыркиваясь. И тут же налетела на рыжего.

– Вы плохо играете в волейбол, – тут же сообщил он, моргнув белёсыми ресницами. Могучие плечи, сплошь усыпанные веснушками, гладко поблёскивали под ослепительным солнцем.

– Какое открытие, – процедила Светлана. – А я-то думала, что я – Майкл Джордан.

– Он баскетболист, – ехидно прокомментировал рыжий. – Кстати, меня Алексей зовут.

– Я учту, – Света гордо отвернулась и погребла в другую сторону. Вокруг, как головастики в пересыхающей луже, кишели соплеменники.

– Зато смотреть на вас приятно, – тихо сказал ей вслед рыжий. Или ей это показалось, и он прошипел «неприятно», потому что, обернувшись, Светлана наткнулась на всё тот же прищуренный взгляд.