Жизнь, продиктованная Говорящей Шляпой
Шрифт:
— Так вот, Поттер взял на себя смелость облететь всё вокруг до возвращения мадам Хуч и попал в неприятности. Я назначил ему за это наказание, которое должно было состояться на следующий день. Однако он не явился и предпочёл почти неделю избегать меня, моего урока и своей гостиной. В конце концов я его поймал, заставил прийти ко мне в кабинет и надавил на него, пытаясь выяснить, почему он счёл более разумным прятаться, а не отсидеть одну отработку. И он ответил, что «не собирался приходить ко мне, чтобы я его ударил». А ведь я ему говорил лишь, что за более серьёзные проступки он… э-э-э… обычным «простите»
Поппи укоризненно подняла бровь, и Северус поспешил объяснить:
— Он не сделал ничего, кроме неуважения и неповиновения мне с тех пор, как попал сюда! Прости, я немного преувеличиваю! В любом случае, дело не в этом. Меня немного встревожило, что он так небрежно отозвался о том, что его ударят. Он также поморщился, когда я схватил его за плечо, втолкнув в кабинет, и он кажется совсем худым. Мне стало интересно, поэтому я спросил, чего он ожидал на отработке. Он ответил — как будто это было самой естественной вещью в мире — что, по его мнению, я «ударю его пару раз ремнём». Так что теперь мы здесь. Забавно, но он не возражал против того, чтобы прийти. Он либо превосходный актёр, либо думает, что ему нечего скрывать.
— Согласна, всё это действительно кажется довольно странным. Сейчас я его осмотрю, — она повернулась к Гарри, возвращаясь к той оживлённой манере, которую поддерживала со своими пациентами.
— Хорошо, Гарри, просто подойди и сядь на кушетку, вот сюда.
Мальчишка прекрасно слушался, даже когда Поппи попросила его снять рубашку. И действительно, смотреть было не на что: кожа Поттера была совершенно чистой. Затем Поппи провела глубокое сканирование своей палочкой и нахмурилась. Гарри был немного истощён и, что ещё более тревожно, явно сломал немало костей в разные моменты в прошлом. У него даже было относительно недавно сломанное ребро, о котором, как знала Поппи, он никогда ей не сообщал. Очевидно, что-то случилось, но кожа мальчика была совершенно безукоризненной! Что происходит?
Поппи вернулась к Северусу.
— Я ничего не понимаю. Кожа мальчика чистая — ни синяка, ни пореза, ни шрама нигде, насколько я могу видеть — кроме лба, конечно, — но вот в чём дело: у него было несколько переломов, по крайней мере, один из них нужно было вправлять, но этого не сделали. Кроме того, у него недавно сломано ребро, которое, должно быть, всё ещё причиняет ему боль. Как он получил перелом без единой отметины на коже? И наверняка со всеми этими сломанными костями у него остались бы шрамы? К тому же он явно недоедал. Я действительно не знаю, Северус. Сканирование указывает наверняка на запущенность ребёнка, но этого недостаточно, чтобы доказать жестокое обращение. Всё, что я могу сказать — у него до сих пор должны быть синяки после перелома ребра, однако их нет. У тебя из кладовки не пропадало каких-нибудь целебных зелий?
— Нет… А если бы он стащил что-нибудь, его плечо не болело бы… — задумчиво сказал Северус. — Но я думаю, у меня есть идея о том, что происходит.
— Идея? Ты можешь что-то доказать? Ты же знаешь, Альбус ни на что не даст согласия без доказательств.
— Нам не нужно согласие Альбуса, хотя и не помешало бы.
«И мне бы не хотелось, чтобы он сердился на меня».
— Впрочем, это не имеет значения. Я думаю, что смогу
Поппи обеспокоенно посмотрела на него, но кивнула в знак согласия.
— Я доверяю тебе.
«Как же я хочу, чтобы люди перестали так говорить».
Северус повернулся к Гарри.
— Хорошо, Поттер. До сих пор вы сотрудничали. Теперь снимите ваши чары.
«Какие чары? О Боже, надеюсь, он не имеет в виду…»
— Э-э-э… моё что, сэр?
Северус стиснул зубы от нетерпения.
«Мерлин, спаси меня от тупости и косноязычия одиннадцатилеток. «Моё что?»
— Ваши чары, Поттер. Что бы вы ни применили, чтобы скрыть свои раны, я хочу, чтобы это было снято.
«Ты не всегда можешь получить то, что хочешь».
Практически философская мысль Гарри внезапно сменилась паническим:
«О чёрт! Блядьблядьблядьблядьблядь! Этот чёртов грёбаный ублюдок. Как он узнал?»
С третьего класса никто не подбирался так близко к тайне Гарри — ничем хорошим это никогда не оборачивалось.
«А может, он не знает? Может, блефует? Мне просто нужно вести себя непринуждённо. Ничего страшного, я не понимаю, о чём он говорит».
Гарри встретился взглядом с Мастером зелий.
— Мои раны, сэр? — наивно переспросил он.
Профессор внезапно, казалось, рассердился и стремительно шагнул к Гарри, вторгаясь в его зону комфорта и прожигая глазами. Гарри дёрнулся было отступить, но тут декан навис над ним и резко вскинул руку к его лицу. И Гарри запаниковал.
Быстрее, чем Северус мог себе представить, Поттер отшатнулся к стене, закрывая рукой лицо и одновременно поднимая мощный магический щит, защитив себя со всех сторон. Затем, пока Северус изумлённо смотрел на это невероятное использование беспалочковой магии, щит исчез, и мальчик забормотал:
— Простите, простите, больше не повторится, не хотел, снял, простите, я буду хорошим, видите? Я веду себя хорошо, снял его, я на коленях на полу, простите…
При этом Гарри опустился на колени спиной к Северусу, он по-прежнему был без рубашки, спина и плечи обнажены. Северус, наконец, пришёл в себя и, призвав из умывальника воду, вылил на голову Гарри, пытаясь по возможности прервать вспышку воспоминаний из прошлого. Это сработало. Гарри быстро обернулся, кашляя и отплёвываясь, затем в ужасе уставился на Северуса, явно вспоминая последние тридцать секунд.
«Он не ударил меня. Это был трюк. Чёрт!»
Он ожесточённо встретил взгляд Северуса, вызывая его на разговор, на насмешку, на что угодно.
«Чёртов жулик! Неужели он не может понять — я просто хочу, чтобы меня оставили в покое?»
Гарри продолжал сверкать глазами, хотя его гнев на двуличие профессора начал смягчаться отчаянием. Он выказал страх. Показать свои раны было ничто по сравнению с этим. Профессор вовсе не был тупицей.
«Полагаю, теперь скрывать нечего».