Жизнь с моей сестрой Мадонной
Шрифт:
4 сентября в Турине Мадонна выступала перед шестьюдесятью пятью тысячами зрителей. Она покорила их сразу же, продемонстрировав знание итальянского языка. Сначала она спросила их: «Siete gia caldi?» (Вам жарко?) А потом объявила: «Allora, andiamo!» (Тогда начинаем!) А когда Мадонна объявила: «lo sono fiera di essere italiana» (Я горжусь тем, что я итальянка!), публика просто впала в неистовство. Мы оба слегка испугались, но вернуться в отель нам удалось без особых проблем.
Турне завершилось 6 сентября на «Стадио Коммунале» во Флоренции. Через месяц журнал «Форбс» назовет Мадонну самой состоятельной певицей 1987 года. Вспоминая турне «Who s That Girl?», могу
3 мая 1988 года в «Ройял Театре» состоялась премьера нового спектакля Дэвида Мэмета «Пошевеливайся!» (Speed-the-Plow), где Мадонна играла главную роль. На этот раз она справилась с ролью, о чем я сказал ей после премьеры. Ей было приятно. Мадонна казалась счастливой, хотя и говорила, что не привыкла играть перед аудиторией, которая молча слушает и не кричит в паузах. Пьеса шла на Бродвее, посмотреть на игру Мадонны пришли Кэтрин Хепберн, Сильвестр Сталлоне и Сигурни Уивер, но Мадонна говорила, что ей скучно играть одно и то же каждый вечер. В собственном шоу она могла менять движения или слова, когда ей того хотелось. В театре же это было невозможно. В конце концов Мадонна решила, что ей больше нравится мир поп-музыки, и я с ней согласился.
В середине сентября 1987 года Шона выпустили из тюрьмы, хотя он отбыл всего тридцать три дня. Они с Мадонной попытались возобновить семейную жизнь, но безуспешно. Вначале Мадонна подала на развод, но потом забрала документы, решив спасти свой брак.
Она одолжила мне двести тысяч долларов (без процентов, но я должен был вернуть всю сумму за два года, что и сделал), чтобы я смог купить студию на Четвертой авеню между Одиннадцатой и Двенадцатой. Это было огромное помещение с высокими потолками, откуда открывался прекрасный вид на Чайна-таун и Бруклинский мост. Я серьезно занялся живописью. Я понял, что это мое призвание. Если бы мне когда-нибудь пришлось заполнять графу «профессия», то лучше написать в нее «художник», чем «костюмер».
8 мая 1987 года Мадонна пригласила меня на ужин в музей Метрополитен, где как раз открылась египетская выставка. Рядом со мной сидела Лорен Хаттон, одна из ведущих супермоделей мира и звезда фильма «Американский жиголо». Она была ослепительно хороша. Мы разговорились и даже обменялись телефонными номерами.
Лорен пригласила меня в свой лофт над старым театром на Джонс-стрит. В квартире стоял большой банкетный стол, по которому были разбросаны журналы с ее фотографиями. Мы много разговаривали о жизни, любви и модельном мире. Лорен сказала, что увлечена искусством и всегда хотела рисовать. Я посоветовал ей купить холст и попробовать. Она же никому не обязана показывать свои картины. Если ей что-то не понравится, она всегда сможет перерисовать.
На следующей неделе она снова пригласила меня к себе. Она купила огромный чистый холст и уйму принадлежностей для рисования. Я спросил, зачем ей такой большой холст и как она втащила его в свою квартиру. Она протянула мне рисунок с изображением беременной женщины в разрезе. В утробе находился ребенок.
— Я хотела показать тебе этот рисунок, — сказала она.
Рисунок был поразительным, великолепным, почти идеальным.
Лорен сказала, что хочет теперь нарисовать то же самое на холсте, и спросила, не могу ли я ей помочь — начать рисовать прямо сейчас. Я помешкал, но согласился. Лорен на пару часов отправилась по магазинам.
За это время я скопировал рисунок на холст и так увлекся, что не
Лорен подошла к холсту, взглянула на мою работу и взбесилась:
— Зачем ты нарисовал мою картину? Как ты мог так со мной поступить? Что ты наделал? Что ты наделал? Я хотела сама нарисовать эту картину, а ты пришел и все нарисовал. Ты этому у Мадонны научился, да?
Что за черт? О чем она говорит?
— Ты с ума сошла, — ответил я. — Рисуй поверх, мне до того дела нет. И не звони мне, пока не придешь в себя. Мадонна тут совершенно ни при чем.
В конце концов, я сделал именно то, о чем меня просила Лорен, — перенес рисунок на холст.
Я вышел из квартиры в полном недоумении.
Через пять дней Лорен позвонила мне домой и извинилась за свою несдержанность. И все равно она считала, что я копирую Мадонну. Я спросил, что она сделала с картиной.
Я отнесла ее на крышу и сожгла, — ответила Лорен. Ты сумасшедшая, — сказал я и повесил трубку.
Через несколько недель мы с Дэнни прогуливались по улицам, и я увидел открытку с тем самым рисунком, какой показывала мне Лорен. Я вытащил ее со стойки и перевернул. На обороте было написано: «Пикассо, Голубой период». Я должен был знать. Мне следовало изучить работы Пикассо более внимательно. И хотя Лорен впоследствии звонила мне и приглашала пообедать, я больше с ней не встречался.
Изучение творчества Пикассо принесло свои плоды. Через два года Мадонна сказала, что хочет коллекционировать произведения искусства, и спросила, не могу ли я ей помочь. Я выяснил, что сейчас высоко ценится Леже, нашел репродукцию и показал ее своей подруге Дарлен Лутц, искусствоведу, которая раньше работала с Мариполь. Я сказал, что ничего не знаю об этом художнике и о картине, но мне она нравится, и попросил оценить ее.
Дарлен все мне рассказала. Я взял репродукцию и пошел к Мадонне, рассказал ей все, сказал, что картина замечательная, идеально подходит для ее квартиры. Я считал, что Мадонна должна ее купить. Она меня выслушала, дала мне миллион долларов, и я купил картину для нее.
Вскоре после этого Мадонна заинтересовалась творчеством Тамары де Лемпики. Она прочла книгу о художнице и находилась под большим впечатлением. Я сказал, что картина Лемпики идеально впишется в стиль квартиры. Мадонна начала коллекционировать ее картины. С этого момента моя роль в жизни Мадонны заметно расширилась. Дарлен Лутц была ее официальным консультантом по вопросам искусства, я же стал консультантом неофициальным. Я постоянно просматривал многочисленные каталоги, ходил по галереям и вместе с Дарлен от имени Мадонны участвовал в аукционах.
После Лемпики Мадонна купила картину Фриды Кало «Мое рождение» и «Сердце под вуалью» Сальвадора Дали, мою любимую картину в ее коллекции.
Я узнал, что на аукционе «Сотбис» будет выставлена картина Пикассо «Бюст женщины» (портрет Доры Маар). Я сказал об этом Мадонне, и она отправила нас с Дарлен на аукцион, чтобы мы купили ей эту картину.
Картина была прекрасна. Мы с Дарлен сидели в зале, зная, что Мадонна готова заплатить за нее не больше пяти миллионов долларов. Мне безумно хотелось купить эту картину. Торги начались с двух миллионов. Я предложил три. Кто-то назвал сумму в четыре. Тогда я предложил пять. Наступила тишина. Потом аукционер объявил: