И где-то еще в самом начале действия какой-то второстепенный персонаж вызвал на дуэль главного героя. Он знал, что вызывает на свою голову, потому что без главного героя в спектакле не обойтись, но он все-таки вызвал, потому что верил в свою звезду, потому что нет такого персонажа, который считал бы себя второстепенным.
Маленький человек, затерявшийся в самом последнем ряду за колоннами, никому не был виден, но он видел себя, видел в самом центре событий, в блеске софитов и юпитеров, и он там жил, он там любил и страдал, и смеялся и плакал вместе с героями.
Хочется вмешаться, хочется встать и крикнуть: «Люди! Остановитесь! Опомнитесь! Что вы делаете?» — но потом сам опомнишься, поудобней устроишься в кресле и продолжаешь наблюдать. Интересно: чем это у них там все кончится?
Условность
постановки дошла до того, что на сцене не было никаких декораций, никаких реквизитов, а в зале не было никаких зрителей.
Уходя из театра, каждый зритель уносит с собой по лавровому листку.
Возвратясь из театра домой, комик долго смеется над своими номерами и показывает домашним, как он там падал, ходил колесом и кувыркался через голову.
Уведомление зрителей: сегодня и завтра, в любой сезон, билеты на сегодняшнюю трагедию действительны на завтрашнюю комедию!
Дистрофики
Пусть успокоятся все худые и тощие, сухопарые и костлявые, — эти стихи не о них. О них можно сказать коротко и похвально:
Кто поджарыйИ худой,Тот и старый —Молодой.
И все. И покончить с этой темой, перейдя к дистрофикам, которые по-гречески означают «две строфы». Всего лишь две строфы — и готово стихотворение.
Некоторые дистрофики в прошлом были длинными, но время выбросило из них все строфы, кроме двух, самых необходимых. Этим дистрофики-стихи напоминают дистрофика-человека, от которого остались кожа да кости, то есть самое главное.
То, что дистрофики иногда используют древние сюжеты, наводит на мысль, что им тоже не сладко приходится, но из этого положения они стараются выйти с честью. Литература ведь, как известно, дело рискованное, тут уже не до славы — хотя бы честь сохранить.
Но, конечно, не ту честь, о которой сказано в полудистрофике:
Мой друг, благородных порывов не счестьНа ниве высокой морали,И эти порывы нам делают честь,Которую мы потеряли.
Наши дистрофики чести не потеряли. Пока. А в будущем… Кто может поручиться за будущее?
* * *
Проворный пес, а зайца не догнал.Пришлось ни с чем с охоты возвращаться.Ох этот заяц! Он хотя и мал,А бегает — большому не угнаться.А почему? Не взять собаке в толк.Она ведь тоже бегает не хуже…Собака только выполняет долг,А заяц в пятки вкладывает душу.
* * *
Заволком гонятся собаки.Сопротивляться — что за толк?Чтоб избежать неравной драки,Не быть затравленным как волк, —Смирив жестокую натуру,Пошел матерый на обман:Он нацепил овечью шкуруИ был зарезан, как баран.
* * *
«Ты след медведя не заметил?» —Спросил охотник лесника.«Не только след. НавернякаТы встретишь самого медведя».Попятился стрелок бывалый:«Да нет, мне нужен только след…»Чтоб жить на свете много лет,Умей довольствоваться малым.
* * *
Подстрелили беднягу орла,И сказал он в последних мученьях:«Нет, не ядом смертельна стрела,А
орлиным своим опереньем».И поникнул орел, и затих,И сложил свои крылья большие.И куда улететь от своих?Как понять, где свои, где чужие?
* * *
Погнался за рыбой прожорливый жерех,И оба с разбега влетели на берег.И думает жерех: нет, рыба, шалишь!На суше, поди, от меня не сбежишь!И думает жерех, что рыба погибла,И, радуясь, шлет благодарность судьбе.И вдруг вспоминает, что сам-то он — рыба!В такую минуту забыть о себе!
* * *
«Отпусти меня, рыбак, — говорит рыбешка, —Дай возможность мне, рыбак, подрасти немножко.Будет у меня, рыбак, и семья, и дети —Вот тогда-то мы, рыбак, попадемся в сети.Будет знатная уха — с луком и картошкой…»Соблазняет рыбака хитрая рыбешка.Ох, рыбешка, что-то ты размечталась шибко:Редко сходятся мечты рыбака и рыбки.
* * *
Лягушка попалась в рыбацкую сеть:«Какая ж я рыба? За что мне терпеть?»Когда ж на опушке попалась в ловушку,«Да разве ж я зверь?» — завопила лягушка.Ловцы на земле расставляют силки,И реки сетями прудят рыбаки…В такой обстановке, смертельно опасной,Спасается тот, кто ни рыба ни мясо.
* * *
Обильные яства к добру не ведут,В еде соблюдайте культуру.Недаром не ест по неделям верблюд:Верблюд сохраняет фигуру.Сухую колючку верблюд пожует —И дальше спокойно шагает.От голода впалый верблюжий животС другой стороны выпирает.
* * *
Лев на обед барана пригласил.В расчете на приятную беседуПришел баран. И тут сообразил,Что приглашен он в качестве обеда.Баран, конечно, был весьма задет:Лев поступил не слишком благородно.Вздохнул баран: «Эх, пропадай обед!Чем так гостить, пойду домой голодный».
* * *
Да, лебедь рвется ввысь, и в этом есть резон.И Щука в холодок стремится не напрасно.Рак пятится назад: что сзади, знает он,А что там впереди, ему пока не ясно.А воз стоит. И простоит сто лет.И о другой он жизни не мечтает.Пока в товарищах согласья нет,Ему ничто не угрожает.
* * *
Пока кричит комарик,Не надо опасаться.Вот замолчит комарик,Тогда начнет кусаться.И, это твердо зная,Иди вперед, не труся, —Кричащими облаян,Молчащими искусан.