Жизнь с Раманой Махарши

Годман Дэвид

Хотя сам Бхагаван не был привязан к материальной собственности (он часто повторял, что единственная его собственность – его трость и сосуд для воды), он постоянно предостерегал нас от воров. В особенности он советовал нам запирать наши комнаты всегда, когда нас там не было. Он подавал пример, лично запирая главные ворота ашрама в девять вечера. В те дни главные ворота находились рядом с большим деревом илуппай, а не возле дороги. В 1930-х годах у обитавших в ашраме преданных на некоторое время вошло в привычку по вечерам сидеть у ворот ашрама. В девять вечера Бхагаван приходил и закрывал ворота, даже если видел, что все мы по-прежнему сидим за ними. Поначалу я удивлялся, почему Бхагаван ведет себя таким образом.

Позднее я понял, что он мягко напоминал нам, что ворота следует закрывать на ночь.

Несмотря на то что Бхагаван призывал нас не давать ворам обворовывать нас, обычно он бывал очень терпим, если внутри ашрама задерживали вора. Я вспоминаю два эпизода, когда Бхагаван позволил ворам уйти безнаказанно. Первый случай произошел, когда наш сторож задержал человека, ловившего ночью большой сетью рыбу в Пали Тиртхаме. В те дни подобная деятельность была под запретом. Виновный оказался человеком по имени Чинна – владельцем акра земли неподалеку от коровника ашрама.

Когда сторож привел Чинну к Бхагавану и сказал, что хочет отвести его в полицейский участок, поскольку поймал его за ловлей рыбы в водоеме, Бхагаван сказал: «Отпусти его, это всего лишь наш Чинна».

Другая кража произошла средь бела дня. Преданный по имени Сомасундарам Свами поймал человека, собиравшего манго с одного из наших деревьев. Между ними произошла короткая стычка, закончившаяся тем, что Сомасундарам Свами притащил вора к Бхагавану. Когда Бхагавану рассказали о воровстве, он велел Сомасундараму Свами отпустить мужчину на свободу.

На следующий день в холл прибыла большая посылка со спелыми манго. На одно из них кто-то наклеил бирку, которая гласила «Рамана Бхагаван». Сопровождала посылку записка, содержавшая просьбу к Бхагавану съесть то манго, на котором была наклеена бирка. Остальные манго предназначались для преданных в ашраме. Когда Бхагаван увидел манго, бирку и записку, он обратился к Сомасундараму Свами и сказал: «Вчера ты боролся за то, что полагал нашими манго. Однако, смотри-ка, на самом деле наши манго росли совсем в другом месте. Взгляни! На них даже напечатаны наши имена».

Раманатха Брахмачари

Раманатха Брахмачари впервые пришел к Бхагавану в те дни, когда Бхагаван жил в пещере Вирупакша. У него была весьма своеобразная внешность, ибо он был очень маленького роста, носил очки с толстыми стеклами и всегда покрывал тело большим количеством вибхути. В дни пребывания в Вирупакше он ходил на бхикшу в город. Он приносил в пещеру Вирупакша ту еду, которую ему удавлось собрать в качестве подаяния, сервировал ее для Бхагавана, а затем доедал то, что оставалось.

Однажды, когда он нес еду Бхагавану, то встретил на холме своего отца. Тот сидел возле храма Гухай Намашивая, находившегося на полдороге между городом и пещерой Вирупакша. Его отец сказал, что очень голоден, и попросил дать ему часть той еды, которую его сын получил в виде подаяния.

Раманатха Брахмачари, который счел неправильным и непочтительным предлагать еду кому угодно, даже собственному отцу, прежде чем Бхагаван получит свою часть, сказал отцу: «Пойдем со мной к Бхагавану. Мы сможем разделить еду там».

Его отец, не питавший никакого интереса к Бхагавану, отказался пойти с ним. Он попросил сына оставить ему немного еды прежде, чем тот уйдет, но Раманатха Брахмачари ответил отказом.

Бхагаван наблюдал за всем этим из пещеры Вирупакша. Когда Раманатха Брахмачари наконец добрался туда, Бхагаван сказал ему: «Я не притронусь к твоей еде, пока ты сначала не накормишь своего отца».

Раманатха Брахмачари отправился обратно к храму Гухай Намашивая, но вместо того чтобы последовать указаниям Бхагавана, он снова попросил отца пойти с ним и разделить трапезу

с Бхагаваном в пещере Вирупакша. Когда отец повторно отказался идти, Раманатха Брахмачари вернулся в пещеру Вирупакша, так и не дав ему поесть.

Бхагаван снова сказал ему, на этот раз более твердо: «Я поем, только если сначала поест твой отец. Иди и накорми его». На этот раз Раманатха послушался приказания, накормил отца и вернулся в пещеру Вирупакша с оставшейся едой. Я упоминаю эту историю, поскольку она показывает, насколько велика была его преданность Бхагавану и как мало его заботили все остальные, включая собственного отца.

Раманатха Брахмачари подавал Бхагавану еду с такой любовью и преданностью, что Бхагаван чувствовал себя взятым в плен этой любовью. Именно поэтому он как-то сказал: «Я опасаюсь только двух преданных: Раманатху Брахмачари и Мудалиар Патти». Это был не физический страх, это было скорее чувство беспомощности. Когда преданный испытывает сильную, пылкую любовь к своему Гуру, Гуру вынужден выполнять все, о чем только ни попросит преданный. Бхагаван испытывал беспокойство всякий раз, когда появлялся Раманатха Брахмачари, поскольку знал, что будет не в состоянии отказать ему в какой-либо просьбе. Раманатха Брахмачари однажды выразил ту же мысль, сказав: «Когда достигаешь экстатической любви, то обретаешь веревку, которой можно связать Бога».

Через несколько лет после того как ашрам переехал к подножию холма, между Чиннасвами и Раманатхой

Брахмачари произошло нечто вроде ссоры. Я не знаю всех ее обстоятельств, однако конечным результатом ее стало то, что Раманатхе Брахмачари было запрещено есть и спать в ашраме. Городской адвокат по имени Нилаканта Шастри пришел ему на помощь, вызвавшись кормить его.

Он сказал Раманатхе Брахмачари: «Не волнуйся о еде. С этого момента можешь приходить в мой дом каждый день. У меня есть фотографии Бхагавана и Винаяки. Если ты будешь выполнять ежедневную пуджу перед обеими фотографиями, я буду кормить тебя в своем доме вторым завтраком и обедом. Ты также сможешь уносить с собой в контейнере из-под завтрака все, что останется от обеда, чтобы съесть на ужин».

После своего изгнания из ашрама Раманатха Брахмачари построил себе крохотную хижину в Палакотту. Его привлекали некоторые идеи Ганди еще тогда, когда Бхагаван все еще жил на холме. Помимо прядения хлопка – обязанности всех последователей Ганди в те дни – его сильно увлекала идея служения. Когда он перебрался в Палакотту, то выполнял севу (служение), убираясь в хижинах всех садху, живших там, и совершая для них все покупки. Прежде чем отправиться в город, он спрашивал каждого в Палакотту, что ему нужно. Неизменно он возвращался, неся все, о чем его просили. Из-за всей этой деятельности Кунджу Свами прозвал его «Палакотту Сарвадхикари» (Верховный Правитель Палакотту).

Раманатха Брахмачари был готов сделать для садху в Палакотту все, что угодно. Некоторые пользовались этим, поручая ему пустые или неприятные задания, но он никогда не жаловался. Своим выполнением всех поручений со смирением и радостью и служением Бхагавану с величайшей любовью и преданностью он являл собой выдающийся пример того, каким должен быть хороший преданный.

Различные садханы

Однажды мне рассказали историю о жителях некой деревни, которые пришли к Бхагавану за духовным советом. Они спросили его, каков самый прямой путь к освобождению. Бхагаван, как обычно, сказал им, что самоисследование – самая эффективная духовная техника. Один из учеников Ганапати Муни, присутствовавший в тот момент в холле, отправился к нему и рассказал об этом.