Жизнь - штука сложная

Волк Татьяна

Спрашиваю первое, что приходит на ум, как только язык отлипает от нёба. Я уж молчу о том, как он в квартиру попал. Ногами блин! Да и что он делает тоже дурость спрашивать — чаёк попивает в наше отсутствие.

Как ни в чём не бывало.

Это только у меня от созерцания этой картины в голове приличных слов не осталось, чтобы своё состояние описать.

Витька пожимает плечом.

— К дочери пришёл. К тебе.

Олеся здраво оценивает ситуацию. Опускает глаза в пол и, пока всё не дошло до скандала, тихо так:

— Ясно. Я

к себе.

Ну уж нет! Хватаю её за руку, пока сбежать не успела и подвожу к табуретке. Вынуждаю сесть напротив любимого папаши.

— К дочке? Так это чудесно. Это ты молодец, что о ней вспомнил. Даже года не прошло, — выхожу из кухни в коридор, выговаривая на ходу. — Я как раз ухожу. А вы общайтесь.

Давно же не виделись. Соскучиться наверняка успели.

— Если что, позвонишь, — это я Лесе. — А тебя, Витюш, чтобы к моему возвращению уже не было. Свой тревожный чемоданчик выгулял и можешь обратно уходить. К своей новой любви. Потому, что прости, дорогой, но я тебя не ждала. У меня и без тебя всё прекрасно!

Прежде, чем мне кто-то успевает возразить захлопываю дверь квартиры, оставляя их вдвоём.

Папка же у нас всегда был лучше меня. А я была безголовой. Ну и пусть разбираются сами.

И очень надеюсь, что к моему приходу этого подарка судьбы действительно уже не будет.

…

Стою возле металлической двери чужой квартиры. Помимо того, что деваться некуда, так ведь и договаривались.

Звоню в дверь к соседу.

Володька открывает взъерошенный. Комкает в руках свитер, который только что снял. Кажется, удивлён, что я так быстро. Хотя не сказать, что не рад.

Пропускает внутрь. Бросает свитер на комод, дверь за мной закрывает, пока я стою в его коридоре.

Наверное, нужно ему сказать про Витьку, но не хочу ему говорить, что тот припёрся ко мне с чемоданом. Всё равно же уйдёт? Если не к Людмиле, так найдёт где пристроиться. Я по крайней мере надеюсь на это. А то это уже будет похоже на какую-то сказку про зайчика, в дом к которому злой лис пришёл. Сначала просто переночевать, а потом и избушку отнял. Но не хочу об этом думать. Не сегодня. Может удастся избежать самого плохого.

— Там Витька к Лесе пришёл, — всё-таки открываю часть правды, чтобы потом было меньше вопросов. — Я с ними не стала оставаться.

Он хмурится, но я же здесь. А Виктор отец моей дочки и от этого уже никуда не денешься. Должен же он это понять?

Вовка смотрит на меня сквозь прищур. Потом улыбается.

— Да и хрен с ним. Чай будешь?

У него всё просто. И мне тоже легко быть собой рядом с ним.

— Да не хочу я чаёвничать.

Сразу перед глазами, как бывший муж на моей кухне сидит.

— А чего хочешь?

Он дразнит, зараза. Хотя ещё в лифте нашёптывал, как хочет чтобы я к нему этой ночью пришла.

Мой ответ и в глазах читается, но ему очевидно хочется услышать. Только я молчу.

— Смешная ты, Нинка. Вроде бы взрослая…

В моём случае это мало что

меняет.

Да и понятно чего. Хочу быть счастливой. Не хочу обратно в это болото, в котором перестаю чувствовать себя женщиной. Человеком.

Вовка подходит ко мне и кладёт ладони на стену по обе стороны от меня…

…

Больше к мыслям о бывшем муже я этой ночью не возвращалась.

А зря.

Глава 32. Сохраняют же семьи ради детей.

Утром вернулась к себе, чтобы переодеться перед работой. С Лесей поговорить. Выяснить, как у них там всё прошло с Витькой.

Ещё пребываю в приподнятом настроении. Всего несколько минут назад пила кофе с Володькой на его кухне. Выбирали день, в который удобнее заявление подать. И кажется всё хорошо.

Но ровно до тех пор, как я захожу в свою комнату, чтобы собраться на работу. Достаю с полки в шкафу одежду и в зеркальном отражении вижу, что на моем диване спит Виктор. Разнежился. Посапывает, раскинув руки.

Как будто и не уходил от меня к другой бабе.

Это мне хочется сейчас дать себе пинка за то, что почему-то уступила его просьбе пока не выписывать.

— Вить, ты почему остался?

Расталкиваю его, хотя уже и так знаю ответ.

— А куда я должен идти? Я здесь прописан. Вот в семью вернулся, — улыбается счастливый. Потягивается как тюлень на моих простынях, пока я сижу рядом и внутри себя закипаю. — Как же хорошо дома спится. Никто не жужжит над ухом. Как эта мамаша Людкина. Вот мать всегда говорила: «Держись, Витька, Нинки. С ней не пропадёшь». Я дурак не послушал…

Без остановки бормочет, опуская ноги на пол.

Но мне не нужно, чтобы он за меня цеплялся сейчас. У меня жизнь только налаживаться начала. Прерываю его речь, вставляя свои «пять копеек»:

— Вить, тебе лучше уйти.

Поворачивается ко мне с выражением напускной печали на своей физиономии.

— Ну что ты заладила? Обидел тебя? — берёт меня за руку, не замечая, как мне неприятны его прикосновения. — Нин, ну прости. Сейчас время такое. Надо думать не о себе. О дочери. Сохраняют же люди брак ради детей? А у нас Леська совсем с катушек слетела. Тут уж не до семейных разборок.

Что с этой беременностью ещё её делать. Аборт уже поздно, да? Или всё равно как-то можно договориться? Ты же договоришься? Ты кстати, сама где была? У Ритки?

Выдернула руку из его захвата.

— У соседа я была! Витька, мы в разводе! С дочкой сами как-то разберёмся, что нам делать! Аборта никакого уже не будет! А ты иди откуда пришёл!

Забрала свои тряпки, которые положила тут же рядом, прежде чем разбудить его, и ушла в ванную.

До этого ещё думала, что подло выгонять мужчину в никуда. Что всё рано ведь Володька сегодня предложил переехать к нему. Могу же забрать дочь и уйти. И Виктор со своими жилищными проблемами разберётся. И нам было бы замечательно. К чему собачиться?