Жизнь среди слонов

Дуглас-Гамильтон Иэн

Окончательный разрыв Радио-Роберта с его семейством происходил почти незаметно. Как Изабел и Лейла, он все больше и больше отставал от родных. Как-то семейство провело несколько дней в зарослях Эндабаша. Потом Боадицея направилась к северу, а юный самец — к югу, на исследование новых территорий вне пределов привычного жизненного пространства его родичей. Он отправился прямо на юг к обрыву у подножия леса Маранг. Я с нетерпением ждал, когда он вскарабкается по склону и исчезнет среди высоких деревьев около эндабашского водопада, как вдруг отказал передатчик. Роберт появился лишь через несколько месяцев, и неизвестно, где он бродил все это время, тогда как Боадицею с семейством мы обнаруживали несколько раз и без помощи радио. Во

время странствий ему удалось избавиться от ошейника и дорогостоящего приемника — потеря практически невосполнимая.

Радио-Роберт покинул свое семейство исключительно поздно. Он еще поддерживал с ним связь, но уже обогнал в росте многих взрослых молодых самок, и, когда они угрожали ему без поддержки матриархов, он атаковал их и обращал в бегство. Он угрожал даже матриархам, если находил удобное место, например крутой склон, где их бивни не могли его достать.

Он завязал дружеские отношения со взрослыми самцами, но не провоцировал их, требуя доступа к водяной лунке или особо сочную ветку. Он вступал в яростные схватки только с соперниками своих размеров. После таких схваток на хоботах бойцов оставались раны, поскольку в близком бою бивнями наносились и колющие и режущие удары. Когда выяснялись относительные силы каждого самца, установившиеся связи между взрослыми животными определялись равновесием между агрессивным и дружеским поведением, что очень походило на взаимоотношения внутри семейной группы. Всю свою жизнь самцы ведут такие игры-бои, и они, несомненно, являются тем социальным механизмом, который позволяет слону постоянно проверять, какое место он занимает в иерархии взрослых животных.

Самцы, хотя и независимы, любят общество. Их часто можно встретить километрах в полутора от семейной группы или от других самцов. Кроме простого желания быть рядом со своими сородичами, у них нет пристрастия к определенному компаньону: они могут объединиться как с другими самцами, так и самками и их малышами, когда достигают таких размеров, что матриархи не могут их прогнать. Самое большое стадо самцов, которое мне довелось видеть, состояло из 14 животных, но оно быстро распалось и совершенно нехарактерно для слонов. Ни один из 80 знакомых мне самцов не жаждал общества того или иного животного любого пола, кроме редких моментов течки какой-либо самки. Не существовало постоянной привязанности между взрослыми самцами и семейными группами, хотя об этом в литературе о слонах можно прочесть довольно часто.

Я никогда не присутствовал на настоящих боях между взрослыми самцами, но однажды нашел мертвого самца с глубокой раной на голове, похожей на удар бивня. Время от времени приходилось слышать яростный рев и шум ломающихся ветвей в разреженном лесу и видеть сверхвозбужденных слонов, которые, похоже, дрались между собой. Но обычно взрослые самцы знают свое место в иерархии, а последняя устанавливается по их росту. Угроза бивнем чаще всего и разрешает конфликт. Доброе согласие самцов нарушается лишь в период течки самки. Но и тут слоны помельче отступают перед более крупным самцом.

Во взаимоотношениях самок и слонят с самцами тоже иногда проявляется агрессивность. Случалось, что крупный самец приближался к семейной группе, наполовину раздвинув уши, и эта едва намеченная угроза обращала в бегство самок и малышей. Но чаще они поворачивались к нему и клали ему в рот хобот — по видимому, в знак повиновения.

Несколько лет назад в национальном парке Аддо (Южная Африка) самец убил самку, в которую смотритель выстрелил шприцем с транквилизатором. Слониха была старой и больной, и наблюдатели сочли, что видели акт этаназии, но, возможно, она, находясь под действием наркотика, не проявила достаточного уважения к подошедшему самцу. Нетерпимость самцов к самкам и малышам — исключение; обычно они весьма дружелюбны.

Поведение самцов никак не воздействует на размеры популяции и не уменьшает рождаемости при снижении их половой активности.

Сильвия Сайкс высказала гипотезу, по которой перенаселение и безудержная охота на самцов с самыми крупными бивнями привели к тому, что в живых остались лишь молодые самцы и оказался нарушен порядок старшинства в стадах парков Восточной Африки. Поэтому молодые и плодовитые самцы получили возможность чаще совокупляться, что привело к повышению показателя рождаемости. Мне хотелось проверить эту гипотезу на примере слонов Маньяры.

Обычно, когда самец присоединяется к семейной группе, он обнюхивает половые органы каждой самки, чтобы узнать их состояние. Слонихи способны к зачатию примерно три дня в течение эстрального цикла, который длится две-три недели. Если самка понесла, то последующее зачатие может произойти лишь через три-четыре года. Поэтому для продолжения рода самцы не должны пропускать ни одной возможности. Слониха Диана, родственница Боадицеи, оказалась исключением из общего правила. Я как-то оказался свидетелем ее любовных игр с самцом: она пятилась к нему, обнюхивала его пенис. А ведь она уже была на десятом месяце, поскольку через год принесла крупного слоненка. Случается, что самку во время течки сопровождают до десяти самцов. Слоны становятся раздражительными, часто ревут и ворчат. У самцов наблюдаются обильные выделения из пениса, которые длятся по нескольку дней.

Маньярские слоны практически не ухаживают. А как обстоят дела в других популяциях? Не знаю, но этолог Вольф-Дитрих Кюме наблюдал у африканских слонов полный комплекс «боев» перед самым совокуплением.

В Маньяре взаимоотношения самцов и самок носили исключительно временный характер. Ни один самец не имел постоянных связей с какой-то семейной группой или сообществом; более того, крупные самцы и не стремились к установлению таких связей. После совокупления самцы исчезали — их роль на этом кончалась. Они уходили куда глаза глядят в одиночку или с другими самцами, а малыши оставались на попечении самок. Общество самцов было непостоянным, текучим, без жесткой иерархии, которую можно было бы нарушить. Поэтому я считаю малоправдоподобной гипотезу, по которой уничтожение крупных самцов приводит к росту показателя рождаемости.

При опасности каждый самец действует в основном сам по себе, а потому весьма удивительно, что самцы иногда помогают раненым собратьям так же, как самки защищают упавшего члена семейной группы. Среди охотников распространены легенды о том, что старого, ослабевшего самца, отягощенного грузом слоновой кости, всегда опекает молодой (последнего называют аскари). Для проверки этой легенды я отправился на гору Марсабит, чтобы увидеть старого самца-гиганта Ахмеда (он умер в 1974 году в возрасте 55 лет). У Ахмеда были самые большие бивни из всех известных живых слонов. Вес каждого достигал 80 килограммов. Рассказывали, что рядом с ним всегда играют более молодые слоны, готовые прийти ему на помощь по первому зову. Однако за те несколько дней, что я наблюдал за ним на горе Марсабит, он жил совершенно один без всяких аскари. Смотритель Билл Вудли, а потом Питер Дженкинс, которые защищали его от браконьеров, говорили мне, что часто встречали его в сопровождении других слонов, самцов и самок, старых и молодых, но союзы эти носили случайный характер. Ни одного слона из сопровождавших Ахмеда, которого они прекрасно знали, нельзя было назвать аскари.

Их наблюдения подтверждают мои исследования поведения молодых самцов в Маньяре, а также более поздние выводы Гарвея Кроза о жизни некоторых самцов Серенгети. Вера в молодых аскари, защищающих старого самца, берет начало в рассказах о приключениях охотников, которые, приближаясь к старому слону, отягощенному грузом слоновой кости, часто подвергались атаке более молодого и активного самца, случайно оказавшегося рядом. Устрашающая атака — неотъемлемая часть защиты любого слона, и молодые самцы так поступают по личным соображениям, а не из альтруизма.