Жизнь Тузика Озейло. Перекрёстки

Трапезников Сергей

– Понял, Тузейло Фридрихович, – ответил Санчес, не сводя глаз с дороги.

Тузик вернулся к мыслям. Ему удалось переключиться с операции двухлетней давности на то, что, собственно, он имел возможность увидеть и услышать сегодня в приёмной Диего де Суоса.

Значит, правительство потихоньку запускает национализацию крупнейших предприятий страны. На «НефОз» глаз положили. Ещё и упрекать его вздумали! Его, Тузика Озейло, который неделю назад впервые обратился к ним за помощью за всё время своего правления. Суки! Жадные и наглые суки! Неудивительно, что при таком руководстве половина страны загибается в нищете.

Тузейло

прекрасно понимал, что после его сегодняшней дерзости отношения между Озеем и Буэнос-Айресом похолодеют ещё сильней, чем это было раньше. Уже завтра, если не сегодня, псы из аргентинской столицы начнут при любом удобном случае ставить ему палки в колёса. А колёса эти и так неслабо расшатаны. Торрес проклятый как сквозь землю провалился. В такое непростое время! Ищи его теперь всем светом! Ах да, ещё же и Олимпиада…

Ничего. Тузейло сам себе дал слово, что справится. Из тех четырёх месяцев, которые ему осталось просидеть в кресле президента Российской Автономии, он просто обязан выжать максимум.

Армон Афонсо встретил Тузика, пребывая в довольно свежем виде. Очевидно, пока Тузейло находился в Буэнос-Айресе, бигль проводил время в спортивном зале, а затем на спа-процедурах, к которым был сильно неравнодушен. С момента смерти Гастона Ортеги прошло полгода, и Тузик постепенно привык к новому «крёстному отцу» Озея. События, произошедшие в «Виктории» неделю назад, а также все последующие мероприятия всё-таки повлияли на их сближение. Тузейло больше не относился к биглю с максимальной осторожностью, а главное, перестал сравнивать его с Гастоном. Он принял, что бигль из Домингоса не обязан быть похожим на покойного Ортегу. Он другой, ни капли не похожий на того старого бульмастифа, тоже со своими привычками, пусть и кардинально отличающимися от привычек Гастона, а ещё он тоже личность. Тоже влиятельная и авторитетная. Почти все, кто считал иначе, уже давно покинули Озей, а может, даже и собачий мир. По своей воле либо принудительно.

– Добрый день, – деловито поприветствовал Тузика Армон. Даже в спортивной одежде и с мокрой шерстью на голове бигль сохранял деловой настрой. Энергия из него била ключом.

– Я присяду? – на всякий случай спросил Тузейло, хотя уже почти сидел в кресле.

– Естественно, Тузейло Фридрихович, – закивал сеньор Афонсо, открывая бутылку грейпфрутового сока. – Будете?

– Пока откажусь.

– А я буду, – просто ответил бигль, наполнив стакан себе и, из вежливости, своему гостю. – Ну, что поведали наши столичные друзья? Надеюсь не в «каки» носом тыкали?

– Не совсем.

Тузейло пересказал сегодняшний разговор в президентском офисе.

– Интересно, – выдал бигль, дослушав до конца. – Зря вы так с ними, Тузейло Фридрихович! Когда планируете объявить о своём уходе с поста президента?

– В самое ближайшее время, – ответил Тузик. – Планирую сделать это в формате прямой телевизионной линии. Возможно, уже на следующей неделе.

– Смотрите, официальный Буэнос-Айрес теперь в курсе – могут вас опередить с объявлением. Тем более они сейчас на вас обижены. Обязательно гадости всякие делать начнут…

– Я не боюсь их.

– Я тоже, – кивнул Афонсо. – Но Озей – это не только мы с вами, надо понимать.

– Надо было отдать им «НефОЗ»? Ну уж нет…

– Конечно же, нет, – согласился бигль. – Но менее грубо. Потянуть время, а потом кинуть. Это не так сложно, правда.

– Я уверен:

им нужен не только «НефОз», – покачал головой Тузейло. – Там какая-то более высокая игра. Предприятие – только лишь цена за услугу. Которую, по их словам, они будут нам оказывать вместе с «одной очень влиятельной в собачьем мире структурой». Не поверю, что эта «очень влиятельная структура» не запросила свой кусок. Буэнос-Айрес тоже не желает с голым задом оставаться, я даже их понимаю. Тошно только, что этот «базар» они запустили именно в такое время…

– Тузейло Фридрихович, я вас умоляю…

– Я знаю, сеньор Афонсо, – закивал Тузик. – Знаю, что после стольких лет, занимая кресло не самого последнего пса в Озее, стыдно быть шокированным подобными выходками. Я не шокирован, я просто этого не принимаю. Так и не научился. Понятное дело, карманы себе набить хотят. Это же самое важное. А на то, что при этом рушатся судьбы обычных псов, даже целых поколений псов, как-то насрать. Главное же – результат. А кому этот результат? Им? – Тузейло махнул когтем в сторону воображаемого Буэнос-Айреса. – Собаки в среднем живут тринадцать-пятнадцать лет. Все же в итоге в гробах гнить будем. Кому эти деньги нужны будут? Все эти их дворцы, бассейны со шлюхами? Крысиные бега какие-то, бессмысленные…

– В таком случае можно вообще ничего не делать, – пожал плечами Афонсо. – Несчастно сидеть ровно на пятой точке, в то время как остальные веселятся, воруют и развлекаются в бассейнах со шлюхами. Такой у нас собачий мир. Порой приходится и из зубов вырывать. А многие слишком ответственно в образ входят, поэтому вырывают уже по привычке. По-другому потому что уже не умеют. В нашем мире в политике как раз такие и сидят.

– Я считаю, что если тебя наделили хоть какой-то властью, то ты должен заботиться о процветании своих подопечных. Делать так, чтобы свою недолгую пятнадцатилетнюю жизнь пёс прожил счастливо, а не отбирать у него последнее и радоваться. Я никогда не относился к своим гражданам как к пешкам в шахматах. В Буэнос-Айресе относятся. А уж их друзья из «очень влиятельной структуры» вообще не считают за собак всех, кто не находится внутри их страны. Мы для них так, грязь. Что-то вроде тех, кто Дикие Земли на юге заселяет.

Армон Афонсо молчал, глядя в окно. Он слушал, а не делал вид. Тузейло был уверен в этом.

– Ладно, к делу, – заключил Тузик. – Лирика закончилась.

– Меня уже довольно давно посещают определённые мысли, – начал сеньор Афонсо, предварительно сделав глоток сока. – Пока что рано их даже озвучивать. Вы сами знаете почему, Тузейло Фридрихович.

Тузик действительно знал почему. Никогда не озвучивай то, в чём до конца не уверен! Особенно когда вокруг могут оказаться уши, которые услышат и донесут куда не надо, разрушив все обдуманные и выстроенные планы.

– Мне нужен Торрес, – закончил бигль. – Я уверен, что что-то знает.

– Он исчез.

– Исчез – не умер, – хмыкнул Афонсо. – Если бы кому-то была нужна его смерть, то его убили бы точно так же, как того бладхаунда из Следственного комитета. Забыл, как его звали…

– Кристиан Монтеро, – подсказал Тузейло.

– Он самый, – закивал бигль. – Если бы нужно было убийство Торреса, то его убили бы точно так же. Но он исчез. То ли его утащили куда-то, то ли он сам сбежал. И в том, и в другом случае должны быть мотивы, узнав которые, мы сможем выйти на что-нибудь нас интересующее.