?Жизнь в авиации
Шрифт:
Вечером, после некоторого затишья, я докладывал командующему фронтом о результатах воздушных боев и о наших потерях. Действуя группами от пятидесяти до ста бомбардировщиков под прикрытием пятидесяти — шестидесяти истребителей, противник стремился проложить путь своим танкам и мотопехоте, наступавшим на главном направлении. В начале сражения неприятелю удалось сковать боем наших истребителей и тем самым обеспечить свободу действий своей бомбардировочной авиации. Основные усилия нашей истребительной авиации были направлены на борьбу с бомбардировщиками противника. В первый день был проведен восемьдесят один воздушный бой с участием большого количества самолетов
Наряду с противодействием авиации противника соединения и части 2-й воздушной армии наносили бомбовые удары по вражеским войскам на поле боя. Большое напряжение выпало на долю частей 1-го бомбардировочного, 1-го штурмового авиакорпусов (командиры гвардии полковник И. С. Полбин и генерал-лейтенант авиации В. Г. Рязанов) и 291-й Воронежской штурмовой авиадивизии под командованием полковника А. Н. Витрука. Части этих соединений группами по шесть — девять самолетов под прикрытием истребителей непрерывно наносили удары по вражеским танкам и мотопехоте на обоянском направлении — в районах Зыбино, Казацкое, Черкасское, Томаровка и Бутово. По данным воздушного фотографирования, на поле боя насчитывалось до сотни сожженных и поврежденных танков и автомашин противника.
Выслушав доклад о наших потерях, командующий фронтом сказал:
— Завтра прибудут новые авиачасти.
И действительно, на следующий день мы получили пополнение.
Вследствие тяжелых потерь и возрастающего противодействия наших истребителей активность вражеской авиации резко снизилась. Если в первый день сражения в полосе фронта было отмечено две тысячи самолето-вылетов, то на второй день только около девятисот. В чем же причина?
На этот вопрос дал ответ немецкий летчик-истребитель из эскадры “Удэт”, сбитый 5 июля близ Белгорода.
Во время допроса он держался со свойственной фашистам спесью, не хотел указывать место базирования эскадры, ее численный состав.
— Знаете что, — предложил я командиру полка. — Пригласите его на ужин, угостите водкой. Наверняка разговорится…
Так и сделали. Немец рассказал:
— Эскадра “Удэт” прилетела с Кубани. Там мы понесли большие потери, но к лету получили на пополнение молодых летчиков, которые не умеют как следует драться. Вот и несем тяжелые потери.
В конце беседы он признался:
— Русские летчики стали драться куда сильнее. Видимо, у вас сохранились старые кадры. Я никогда не думал, что меня так скоро собьют…
Мы тоже за два года потеряли немало летчиков, их место в строю заняла молодежь. Опыт, приобретенный в боях, стал достоянием всех наших авиаторов. Только за 5 июня летчики В. М. Беликов, Б. В. Панин и А. Д. Булаев уничтожили по четыре самолета. Младший лейтенант К. А. Евстигнеев поделился с товарищами своими впечатлениями:
— Мы вылетали вчера на прикрытие переднего края обороны наших войск. К намеченному району подошли двумя ярусами на высоте пятисот метров. Внизу под командованием капитана Подгорного шла ударная группа из шести истребителей. Она должна была уничтожить бомбардировщиков противника. Вторая группа из четырех самолетов шла на четыреста — пятьсот метров выше. В случае появления вражеских истребителей она должна была связать их боем и создать благоприятные условия для действий ударной группы.
Как только показались вражеские
На второй день Курской битвы накал боев в воздухе ни на минуту не ослабевал. Уже на рассвете вспыхнули ожесточенные схватки. Порой в них участвовали сотни самолетов с той и другой стороны. Чтобы наносить по противнику упреждающие удары, не допустить “юнкерсы” к нашим оборонительным рубежам и надежно прикрыть места сосредоточения наземных войск, истребители 2-й воздушной встречали врага на дальних подступах к линии фронта.
Успешно решал задачу по прикрытию войск 88-й гвардейский истребительный авиаполк, которым командовал майор С. С. Рымша. В первый день битвы летчики этой части сбили тридцать самолетов противника. Никто не сомневался, что и второй день окажется небезрезультатным.
Закончив дежурство близ линии фронта, группа истребителей развернулась на свой аэродром. Замыкающим в ней летел гвардии старший лейтенант Александр Горовец. Не случайно командир эскадрильи Василий Иванович Мишустин предложил ему это место в боевом порядке. Горовец летал уверенно, мог в любой момент прикрыть всю группу от внезапного нападения с задней полусферы. И вот Горовец увидел позади себя большую группу Ю-87, которая шла к нашим позициям. Первая мысль Горовца: немедленно предупредить об этом ведущего группы, но то ли передатчик отказал, то ли где-то осколком повредило кабель, ведущий не услышал предупреждения, и группа продолжала полет прежним курсом.
Горовец один ринулся навстречу группе “юнкерсов”. Очередь — и объятый пламенем флагман фашистской армады нырнул к земле. Это сразу же посеяло панику в строю врагов. Они сбросили бомбы: теперь им было не до прицельного бомбометания. Строй “юнкерсов” рассредоточился, огневое взаимодействие внутри группы нарушилось. Этого как раз и ожидал Горовец. Выбрав самолет, который был ближе всех, летчик дал по нему пушечную очередь и опять пламя лижет паучью свастику. Целей сколько угодно, только успевай увертываться от трасс воздушных стрелков да вовремя занимай позицию для атаки. Прошли считанные минуты, а на земле уже пылало четыре “юнкерса”, сбитых советским истребителем. Потом он поджег пятого, шестого…
От строя Ю-87 осталось жалкое воспоминание. Бой шел уже на небольшой высоте, когда Александр уничтожил девятого “юнкерса”. Охваченный азартом схватки, Горовец только теперь заметил у себя в хвосте “фокке-вульфов”. Четыре истребителя против одного. У советского летчика нет возможности набрать высоту, боеприпасы кончились. Однако он принял бой. Имитируя атаки, он, вероятно, выбирал момент для нанесения таранного удара, но вскоре его самолет был подбит. Выпрыгнуть с парашютом не было никакой возможности — слишком мала высота. Изрешеченная машина рухнула на землю.