Жизнь в цветнике
Шрифт:
Что ни вторник, то открытие. Наташа Тарумова – скромная, всегда где-то сбоку, голос её слышен не каждый день – вот шагнула на стартовую тумбу, и Игорь замер на миг: сколько изящества, сколько грации! А Вика Черемных! А Света Головко и ещё одна Вика, Тимофеева… Нет, надо остыть. Двести метров кролем должны успокоить гиганта мысли.
Из бассейна возвращались на последнюю пару, но заниматься всерьёз не могли. Какие там знания, не уснуть бы… Сидели, бессмысленно глядя на доску, недобрым словом поминали того, кто составил расписание. Сам так не пробовал? Посмотрели бы на
––
Несколько дней в начале октября третий курс провёл на уборке урожая. Добирались до совхоза электричкой от станции Купчино. В первое утро, собравшись на платформе, огляделись: кого не хватает? Марка нет. Где Марк? Где наш поручик Ржевский, весельчак и балагур?!
– Да вы что! – сказала руководившая десантом Галина Дмитриевна, преподаватель истории отечественной печати. – Он уже три дня не ходит. Отчислился, забрал документы. Не заметили?
– Не-ет… – покачали они головами.
– Ну вы даёте.
Подъехала электричка, все вошли в полупустой вагон. Ведь не нужен никому этот Марк, вряд ли хоть кто-нибудь из одногруппников узнал бы его на улице – но, услышав новость, отчего-то притихли. Впрочем, ненадолго, остановки на две.
В совхозе их поставили на морковь. Убирает её комбайн: вытягивает из земли за ботву, по ленте загружает в кузов, но некоторую часть неизбежно роняет, другую не успевает защипнуть. Задачей было добрать с поля то, что он упустил.
Студенты надели перчатки, взяли лопаты, мешки. Направились к полю, предвкушая лёгкий труд, но оказалось, что этот комбайн, разиня и балбес, растерял едва ли не половину корнеплодов. Умаялись работники по-настоящему, на следующий день хватались за поясницы. Зато им разрешили каждый вечер увозить домой по авоське овощей, а через месяц на перемене позвали в бухгалтерию и выдали деньги. Это был первый заработок Игоря, если не считать стипендию.
––
В октябре отметили два дня рождения. Первый из них – самого Игоря. Он сомневался, устраивать ли званый вечер. Друзей, которых нельзя не пригласить, за год прибавилось вдвое, хватит ли места в большой комнате? И угощение готовить – можно разориться. Если бы работал, другое дело…
– Давай в последний раз, – сказала мама. – Прощание с детством, а через год сам. Если захочешь.
Она испекла печенье на всю компанию, а остальное, что могло понадобиться, гости принесли с собой.
Таня Алексеева вручила Игорю подарок от девушек из группы – портмоне с тремя новенькими червонцами. В одном из карманов на развороте было окно, в окне – фотография пышногрудой Саманты Фокс в полупрозрачной рубашке.
– Чтобы денег в жизни было, как у неё этого… короче, ты понял, – сказала Таня.
– Понял, спасибо!
Игорь осторожно поцеловал её в щёку, затем Таисию и всех, кто стоял рядом. Принял другие подарки: общий от одноклассников, личные от нескольких ребят. Отнёс в свою комнату – там Мурка, испуганная небывалой толпой, мяукнула с кровати вопросительно и сердито.
– Спокойно, все свои. – Игорь погладил её и раскрыл портмоне. – Нравится?
Мурка обнюхала его, легла и свернулась клубком.
Убирая подарки в шкаф, Игорь ещё раз
Гостей собралось множество. Столько, что, когда выключили свет и запустили кассету с медленными мелодиями, танцевать пришлось в две смены. Игорю, как виновнику торжества, разрешили выходить в обе. Он приглашал одну девушку за другой, но, будь его воля, остановился бы на Оле Бурцевой. Как она чувствовала ритм! Какой упругой, гибкой была в его руках. И ладони на плечах, и эти глаза, почти чёрные от расширенных в сумраке зрачков… Несколько дней потом ходил как зачарованный, даже видел её лицо во сне.
Через неделю, в последнюю субботу октября, поздравили Настю Хромову. Ей стукнуло девятнадцать. Жила она вблизи станции метро «Приморская» не с родителями, а с женихом.
– Саня, приятно познакомиться! – встретил он гостей.
– Как мой брат, – чудесным грудным голосом отозвалась Оля.
– Сколько ему? – спросила Настя.
– Десять.
– Счастливое время, всё впереди, – сказал Саня. – Проходите, будьте как дома!
Он был старше всех. Двадцать четыре, ответил Юле на вопрос о возрасте. Высокий, худой, пружинистый – спортсмен, как и Настя, и вид спорта легко угадывался по свёрнутому носу и набитым костяшкам кулаков.
Было меньше танцев, чем неделю назад, и больше разговоров. Саня задавал настроение, сыпал без конца спортивными, армейскими историями. Гости устали смеяться. А когда собирались уходить, он отозвал Игоря и Дениса на кухню и дал им листки с написанным телефоном:
– Будут проблемы – звоните. Решим.
Он действительно решит – ясно было и по неожиданно суровому тону, и по огоньку, блеснувшему в глазах.
––
В перерывах между праздниками не забывали учиться. Игорь, жадный до всего, что касалось истории, больше других предметов полюбил историю отечественной печати. Только для неё он завёл и добросовестно заполнял именами, событиями, датами отдельную тетрадь.
На одну из пар Галина Дмитриевна принесла драгоценные экспонаты, гордость коллекции техникума – лубочные картинки, собранные до революции по избам крестьян. Штурм Измаила, похождения блудного сына, подвиг Козьмы Крючкова – всё было здесь, а кроме того, немало бытовых сюжетов.
– Кот Васька не мышей ловил, а сметану воровал, был застукан с поличным и наказан метлой. Посмотрите, только осторожно. – Галина Дмитриевна положила лист на первую парту возле окна. – Прочитайте подпись, можно вслух.
– Жаль Ваську! – отозвалась со среднего ряда Оля.
– Последнюю строку не пойму, – сказала Жанночка. – «А у Васьки а-аж…» – прочитала она и осеклась. – Нет, давайте лучше вы.
И передала картинку назад.
– «А у Васьки ажно…» – тихо произнесла Наташа Тарумова и встряхнула головой. – Нет, лучше вы.
И передала картинку назад.
– «А у Васьки ажно жо…» – прочитала Тася Пронько и уронила голову на руки, давясь неудержимым смехом.
– Тихо, не помни! – сказала Таня Алексеева и передала картинку назад.