Жизнь в розовом свете

Бояджиева Мила

Агнес села и, подперев руками подбородок, уставилась на виноград. Уж если и возможно на этом свете чудо, то оно по плечу только королю. Пусть даже и свергнутому. Николос мог бы превратить её оставшуюся жизнь в праздник всего тремя словами: "Помню, люблю. Прости.".

Но такого послания Агнес не получила. Единственный мужчина, которого позволила себе полюбить Агнес Палони, предал её.

Монархию в той стране так и не восстановили, хотя народ бурно приветствовал посетившего родину Караджича. Иногда Агнес воображала, как случайно встретится где-нибудь

с Николосом и расскажет ему, что родила ребенка, а потом отреклась от него. Она нашла в себе силы растоптать память о предателе. Эта воображаемая сцена хоть как-то утоляла боль от обиды, так и не завершившейся справедливой местью.

Как-то Агнес получила письмо. Несколько раз прочла его и долго сидела, уронив листок на колени. Многое вдруг прояснилось, высветив, словно лучом прожектора, эпизоды её прошлого. Но изменить что-либо было уже поздно.

...Так проходили годы. И вот три дня назад на тумбочке в спальне Агнес зазвонил телефон. Она зажгла лампу под расшитым бисером розовым абажуром и посмотрела на часы - слишком поздно для звонка из химчистки или от дантиста, у которого Агнес делала ужасно дорогой протез. Рядом со стаканом минеральной воды лежали таблетки снотворного, из книги с глянцевой обложкой торчали очки.

– Агнес, это я. Ты все ещё дуешься?.. Разбудил? Извини.

Она не могла говорить, горло сжал спазм - голос Пита совсем не изменился. Он звучал так, словно с тех пор, как они расстались, прошла неделя и ссора слишком затянулась.

– Ты где?
– Она задрожала от нетерпения: увидеть его вот что ей так давно было необходимо! Выплакать на груди Тихони все обиды и горечи, смотреть в глаза, полные обожания.
– Пит! Приезжай скорее.

– Я в Брюгге. Совсем рядом. Но для путешествия сейчас поздновато. Лучше я назначу тебе свидание.

– Свидание, Пит?
– Агнес только сейчас поняла, что прошло тридцать лет и пробежала кончиками пальцев по своему лицу.
– Ты меня не узнаешь...

– Это невозможно. Помнишь кафе на набережной в Остэнде, недалеко от казино?

– Там, где меня стошнило, а ты в туалете замывал мою пелерину?

– Прекрасные воспоминания. Не думал, что ты пронесешь их через целых три десятилетия.

– Я помню все. Постарайся узнать меня, Пит...

Больше Агнес уснуть не удалось. В окне, выходящем в садик, начали возиться птицы, проехала с легким грохотом тележка мусорщика, хлопнуло окно справа и оттуда вырвался вопль: "Не стреляйте! Я знаю, где найти эту сволочь!" Соседка уже смотрела утренний сериал. Возможно, она вообще не выключала телевизор. Но в это утро Агнес не возмутилась - её мысли витали так далеко.

– Ах, Господи, Тихоня наверняка женат! Обзавелся выводком детей и внуков...
– сообразила она, представив пропасть промелькнувших лет.
– Целая жизнь. Та самая, которую мы собирались прожить с Николосом, которую мечтал провести вместе со мною Питер и которая...
– Агнес села в кровати, боясь сделать очевидный вывод.
– Которая не удалась тебе, "великолепная Петти". Пора признаться в этом, старая карга.

Она встала,

приняла контрастный душ и отправилась в салон красоты красила волосы, приводила в порядок лицо, руки. Потом бегала по магазинам, придумывая себе то такой, то этакий сногсшибательный туалет.

Дома, вывалив покупки из пакетов и коробок на кровать, Агнес принялась мерять их, придирчиво рассматривала себя в зеркале. Все варианты не радовали: либо слишком претенциозно и моложаво, либо через чур солидно и скучно.

Сегодня, выспавшись с помощью пилюли, Агнес тщательно оделась, выбрав именно эти вещицы.
– Эн кивнула вниз, где за столиком по-прежнему сидели двое.
– А потом, уже выходя из квартиры, приколола к волосам розу. И, как ни странно, почувствовала себя легче. Что-то вернулось к ней - тень былого куража, былого везения. Желтая роза... Смешно.

– Ах, скорее грустно. Теперь мне ужасно печально смотреть на её цветок...Я даже готова счесть белую розу желтой, но...
– Ди с мольбой посмотрела не сестру: - Ну, пожалуйста, Энн, придумай так, чтобы у них все кончилось хорошо.

– Бог ты мой! Ничегошеньки я не придумываю! Давай прислушаемся вместе.
– Эн настороженно подняла палец. Голос Эльтона Джона, звучащий из кафе мороженого, заглушали даже шум прибоя.

– Что он говорит?
– не выдержала Ди.
– У него такое лицо...

– ...Я богат, Агнес. Уже давно. Оказалось, что мой двоюродный дядя одинокий зануда-скупердяй держал "в кубышке наследство". Я решил судьба дала мне выкуп за тебя. Ведь мы тогда расстались.

– Ты убежал, Пит. Ты бросил меня одну. Впервые я осталась без твоей поддержки... Конечно, я наделала глупостей!
– Агнес прищурилась.
– И хочешь знать, кто виноват во всем?
– Ты! Помнишь ночь в Сплин, дождь, пальмы под ветром за балконной дверью...

– И двое молодых людей под атласным одеялом... Не забыл, - усмехнулся Пит.

– А теперь скажи, хоть теперь признайся - я должна понять: почему ты больше ни разу не притронулся ко мне?

– Ждал, когда позовешь.

– Дубина... Я тоже ждала... Я тогда так сильно кого-то ждала... И перепутала - подумала, что мой мужчина - Ник!

– Да, он подвернулся вовремя...

– Но почему не ты? Почему ты отдал ему чемодан и спокойно смотрел, как меня уводит другой?

– Я думал - ты богиня, Агнес. С богами не спорят.

– Вот и остался один!

– Я не один.

– Женат?

– Не совсем...
– Питер огляделся, словно ожидая помощи.
– Я виноват перед тобой. Ты должна была знать.
– Его губы дрогнули. Глаза под блеснувшими очками закрылись. Он что-то пробормотал и, откинувшись на спинку пластикового кресла, опустил голову.

– Что случилось? Да что с тобой, Пит?

Сестры замерли, словно и в самом деле, прислушиваясь к разговору внизу.

– Она уронила бокал, Эн! Слышишь, как звякнуло стекло? Агнес замерла, схватилась за ворот блузки, будто он душит её ... Может у неё плохо с сердцем?
– Ди машинально проверила в кармане тюбик с нитроглицерином.