Жизнь в сибирском городе
Шрифт:
В итоге всей этой истории я оказался физически побитым, но чувствовал себя отнюдь не побеждённым. Главным здесь являлось всё-таки то, что я не позволил себя унизить нравственно, держался с достоинством.
К несчастью, я получил нежелательное повреждение в теменной части головы. Ситуация усугублялась тем, что это повреждение возникло на месте прежней травмы, полученной ещё в мае того же года в посёлке Маклаково во время прыжка в воду с трамплина. В результате её заживления образовался шрам, а вокруг него плешка. И вот здесь опять случилась травма. Снова появилась округлая выпуклость, с которой были связаны беспокоящие болезненные ощущения.
Я старался в последующем уберечь себя от каких-либо травмирующих обстоятельств. Хотелось быстрее поправиться. Однако не тут-то было. Дело в том, что в общежитии у некоторых студентов младших курсов вдруг возникло пристрастие к стрижке, как тогда выражались, под ноль. На них
В медпункт я не обращался, чтобы не вызвать излишнего шума и никого не подставить. Йодная настойка для обработки раны нашлась в соседней комнате. Отлежался немного и продолжил ходить на занятия в университете. Испытывал слабость, лёгкое головокружение. Трагедии из того, что произошло, не делал: считал, что недомогание со временем пройдёт и всё будет нормально. Однако меня преследовал какой-то рок. Опять случилась неприятность. В перерыве между лекциями в большой аудитории я никуда не пошёл, а достал книгу и стал просматривать материал по теме предстоящего практического занятия. Мимо проходил знакомый студент из другой группы. Мы встречались с ним редко, только на некоторых лекциях. Он поинтересовался, что за книга лежит передо мной. Я сказал, что это история Древнего Востока. Он взял книгу в руки и полистал её. Потом достал из кармана деньги, протянул их мне и сказал, что книгу забирает. Я возмутился: «Как так? С чего бы это?» Он сослался на давний разговор, когда я якобы ему обещал принести книгу и передать за определённую плату. Я обратил его внимание на то, что после того разговора прошло много времени и все книги уже разошлись. Надо было раньше обращаться. И добавил, что эта книга, которая у него в руках, – мой личный экземпляр и его нужно мне вернуть. Он сказал: «Ну, конечно!», ударил меня – вроде бы незлобно, как бы по-дружески, но сильно – этой довольно массивной книгой по голове, потом положил её на парту и ушёл. Я был в шоке. Напрашивался вопрос: «Почему я в последнее время так часто получаю травмы и притом в одном и том же месте?»
На этом, однако, неприятности не закончились. Дело в том, что меня неожиданно вызвали повесткой в суд. Предстояло участвовать в судебном процессе в качестве свидетеля. Кроме меня вызвали ещё двух человек: моих друзей по учёбе и общежитию. Тоже в качестве свидетелей. Обвинялся же знакомый студент с нашего курса по заявлению женщины, проживающей с ним в одном доме. У них были отношения, можно сказать, далеко не добрососедские. Мы оказались в их доме случайно, не ожидая никакого подвоха, если он и действительно был, со стороны нашего однокурсника. Он нас пригласил, и мы не смогли отказаться. Немного посидели в доме и ушли. Однако заявительница представила это потом в ином свете.
Повод для визита был совершенно обыденным. Мы после лекции по археологии затеяли в коридоре дискуссию. К нам присоединился студент, с которым раньше мы не общались. Познакомились, побеседовали. Он показался нам знатоком в области археологии: говорил, что хочет стать в будущем настоящим археологом, что участвовал уже даже в раскопках. Выйдя из главного корпуса, мы спросили его, куда он сейчас направляется. Он сказал, что домой, что к дому нужно идти за главный корпус, а потом – по Московскому тракту. Мы заинтересовались, так как там ещё
Мы свернули с Московского тракта влево, пошли по узкой грунтовой дороге наискосок по склону горы вверх. По обеим сторонам дороги стояли в беспорядке небольшие дома незатейливой формы. Выглядели они в большинстве своём бедно. Основной строительный материал для стен – доски, не всегда высокого качества, сбитые в щиты. Между внешними и внутренними щитами – шлак или опилки. Ну и, конечно, однотипные двери, редкие окна, двухскатные крыши. В стороне строился ещё один дом. Наш новый товарищ пояснил, что это поселение часто называют Нахаловкой. Дома здесь построены, как правило, без разрешения властей.
Его дом был малоприметным, не сильно выделялся среди других. Всё выглядело серенько, простенько. Удобств почти никаких. Пригласив в дом, он усадил нас за стол. Поставил стаканы, скромную закуску. Мы выпили за знакомство, однако трапезничали недолго. Разговор не получался, так как часто выходила из боковой комнатушки какая-то женщина и с раздражением разглядывала нас. «Это твоя жена?» – спросили мы хозяина. Он ответил, что нет. И добавил: «Жена ещё на работе».
Мы засобирались домой. Хозяин пошёл нас провожать до Московского тракта. По пути кое-что пояснил. История получилась такая. Он вернулся из армии и решил жениться. Жить, однако, было негде. Его друг, живший здесь неподалёку, посоветовал ему занять пустующий дом. Двери и окна у этого дома были заколочены. И он решился рискнуть и поселиться в нём. Однако через какое-то время вдруг явилась женщина с уже большеньким ребёнком и заявила, что это её дом. Его, по её словам, построил муж, с которым потом что-то случилось. Она же сидела в тюрьме, оставив ребёнка у своей матери. И вот вернулась. И ей надо где-то жить. От неожиданности он растерялся, а она без промедления вошла в дом и размесилась с ребёнком и сумками в боковой комнате. Большего она от него добиться не смогла. Дом ведь вне закона. Прописки у неё и не было, и нет. Так они и вынуждены жить, время от времени конфликтуя.
Прошло время. Мы уже стали забывать про этот случай, про эту историю. Однако женщина, которую мы видели в доме, решила действовать и использовать наш визит в свою пользу. Она написала заявление, в котором обвиняла своего соседа в том, что он её всячески выживает из дома. Для этого он, в частности, однажды привёл в дом каких-то бандитов, которые якобы старались в пьяном виде её запугать.
И вот состоялся суд. Это было для меня тяжёлое испытание. Я почувствовал, что можно ни за что пострадать. Клевету ведь не всегда легко опровергнуть. Я волновался, но на вопросы участников судебного заседания я отвечал чётко и ясно. Говорил то, что действительно, то есть на самом деле, было. Попытки обвинений отрицал. Мои друзья сделали то же самое.
Подробностей заключения суда я не помню, но помню точно, что наш новоявленный товарищ избежал строгого наказания. Однако в университете он учился после этого недолго, так как был из него исключён. Что касается меня и моих друзей, то на нас в университет пришло из суда частное представление, в котором обращалось внимание на наше якобы недостойное студентов поведение. Были разборки на факультете. Комсомольская организация нас долго расспросами не мучила. В протоколе же было записано, что поведение комсомольцев обсудили и сделали им замечание. Партийная организация занялась нами более основательно. Наше дело рассматривал сам секретарь партбюро историко-филологического факультета. Им был тогда Черкасов Николай Сергеевич. Пришлось крепко поволноваться. Ведь мог возникнуть вопрос об исключении из университета. Однако нам удалось его всё-таки убедить в нашей невиновности, и жёстких выводов не последовало.
11
Решение возникших проблем
Из-за неприятностей, которые, можно сказать, навалились на меня одна за другой, я допустил многочисленные пропуски занятий, накопил задолженности по многим предметам. Староста и куратор группы, а потом и деканат стали обращать моё внимание на недопустимость такого положения дел. Я находил какие-то оправдания, обещал исправиться, однако всё больше осознавал, что ситуация, в которую попал, действительно тяжёлая. Думал, как из неё выбраться. В итоге сделал вывод, что у меня имеются в наличии четыре основных варианта дальнейших действий. Нужно из них выбрать самый подходящий. Вот эти варианты: