Жизнь в стеклянном доме
Шрифт:
– Я вам не помешаю? – В кабинет быстрым шагом зашел мужчина.
– Мне хотелось бы пообщаться с Яковом Ивановичем без посторонних.
– Это не посторонний, это руководитель аппарата нашей администрации, – сразу оживился Яков Иванович. – Проходи, проходи!
– Семен Палыч Чистов, – представился вошедший, и она почувствовала, что настроение у мэра, да и энергетика в кабинете буквально изменились. Яков Иванович расправил плечи, даже стал как-то выше ростом и уверенней. Прибежавшая секретарша поставила чашки с чаем и открыла коробку конфет.
– Надо гостей хорошо встречать, особенно
Чистов буквально раздевал Ларису взглядом, он так провел глазами по изгибам ее тела, что она поежилась и подумала, что в поле его зрения обнажена куда больше, чем когда просто снимает одежду. Сокольская сделала вид, что ничего не замечает.
– Семен Павлович, а вы были на сегодняшней сессии?
– Нет, я был у начальства в области, такие дела пропустил! Так Пестерева пытались убить?
– И ты туда же! – Ударников подскочил на месте. – Да сердце, наверное. Я как раз на трибуне стоял, а Пестерев поднялся вопрос задать, покачнулся и упал. Я даже сразу и не понял.
– А какие отношения, Яков Иванович, были у вас с пострадавшим Сергеем Пестеревым?
– Да никаких особых отношений. Депутат и депутат, не хуже и не лучше других.
– Наверное, надо уточнить, – вмешался Чистов. – Пестерев – депутат активный, всегда на сессиях выступает.
– Про его инициативу по отзыву мэра знали все?
– Я вас умоляю! – Чистов явно хотел ей понравиться. – Он в области пресс-конференцию проводил со своими дружками. Об этом только ленивый не знал.
– Я, представьте себе, до сегодняшнего дня не знала!
– Но вы, наверное, только протоколы читаете, а телевизор не смотрите?
– Редко, – созналась Лариса.
– Не было здесь никакого секрета!
– А у вас, Семен Павлович, есть версии, кто мог желать смерти Пестереву?
– Почему сразу смерти? Он ведь живой? Пусть полежит теперь в больнице, здоровье свое проверит. Депутату необходимо железное здоровье.
– И все же, были у него здесь враги? Если он предлагал провести процедуру по отзыву мэра, можно ли считать, Яков Иванович, что он был вашим врагом?
– Нет, нельзя! – закричал Ударников. – Знаете, сколько желающих скинуть меня с этого кресла? – И он постучал по мебели.
– А весь список желающих вы могли бы огласить?
– Лариса Сергеевна, мэр у нас нынче переутомился, на него произвело сильное эмоциональное впечатление то, что произошло на сессии. Вы уж его строго не судите. У него переживания по поводу заговора – ну, я отзыв имею в виду, политические интриги некоторые плетут, без них никак, ни одна власть не существует, вот и нервничает он почем зря.
– Меня интересует конкретно депутатская деятельность Сергея Пестерева.
– Ну, это надо у его коллег поспрашивать, мы со всеми депутатами, уж извините, на расстоянии.
Лариса поняла, что разговор нужно заканчивать. Яков Иванович, если что-то и знает, при Чистове не скажет никогда, и сегодня он действительно на нервном взводе, хотя, может, это и его обычная практика. Лариса прежде с мэрами так не общалась и чаи не распивала. А вот что за фигура Семен Палыч Чистов – это интересно, у него просто
– Я вас заинтересовал? – взглядом спрашивал Чистов и снова сверлил ее глазами.
– Если у меня будут вопросы, я вас приглашу для беседы.
Когда дверь за ней закрылась, Чистов заорал на Ударникова:
– У тебя удивительное качество – делать из людей врагов! Что, нельзя было перед этой бабой прогнуться? Тебе нужно, чтобы эта рыжая не вылезала из твоего кабинета и покопала здесь поглубже?!
Глава 5
Яков Ударников
Яков Ударников уже два года был главой закрытого города Угорска. Закрытые города жили как бы отдельно от страны, своей провинциально-секретной жизнью. Здесь также принимали в пионеры, рожали детей, клялись в любви, но об этой бурной жизни в секретке на Большой земле знали наверняка только избранные в министерствах. Так бы, может, и оставались «запретки» белыми пятнами на карте страны, но грянула перестройка, и перестраиваться начали все, в том числе Госатом, где вдруг вслух заговорили:
– Не расточительство ли это – содержать такие города, когда секреты вроде бы уже перестали быть секретами?
Перестройка закончилась, а решение по закрытым городам так и не было принято. Человечество проникало все дальше в космос, составлялись карты Солнечной системы, звезд в соседних галактиках, и нахождение сорока городов на карте страны давно перестало быть тайной, но режим закрытых городов оставался секретным, словно на Большой земле про них забыли. Складывалось впечатление, что в системе ЗАТО произошел программный сбой, зависание, и сколько ни подавай компьютеру команды, он их не слышит, а решает свои, непонятные пользователю проблемы.
Мэр Угорска – ну бывают же чудеса в политической жизни закрытых городов! – был избран всенародным голосованием. Если бы кто-то однажды сказал бригадиру городских ремонтных мастерских Якову Ударникову, что он будет мэром родного Угорска, он бы ни за что не поверил и подумал, что это чей-то гнусный пьяный розыгрыш. Власть как таковую он не любил, не понимал всего этого, никогда политикой не интересовался. Но между тем считал себя успешным: окончил десять классов, и не важно, что педагоги перекрестились и порадовались, когда выдавали ему аттестат с тройками.
Мать, гардеробщица спорткомплекса, пристроила его в училище – осваивать денежную, по ее мнению, профессию сварщика.
С девушками Яшка никогда не дружил, дичился их, а первый сексуальный опыт получил по пьянке в подворотне, причем лица своей избранницы не запомнил. Однажды он по просьбе матери пришел на дом к ее знакомой «подкалымить», сварить трубу на кухне. Работу он выполнил, деньги получил и от рюмочки не отказался. Хозяйка была несимпатичной, с крупным носом, который придавал ей свирепое выражение, но улыбка у нее была замечательная. Она смеялась и рассказывала забавные истории про ЖЭК, где работала техником, и придвигалась к нему все ближе и ближе. Она сама поцеловала его и начала раздеваться.