Жизнь в зеленом цвете - 4
Шрифт:
Произнося эти в высшей степени поучительные фразы, Олег-Барти непрерывно пятился к дверям Большого зала; ноги Гарри волочились по земле; единственным, за что его поддерживали, был подбородок, захваченный локтем Пожирателя, и Гарри казалось, что он слышит, как похрустывают кости шейного отдела позвоночника. В уголках глаз накипали непроизвольные слёзы; Гарри напрягал мышцы, чтобы не дать своим костям сломаться, пытался упираться ногами в пол - это была хоть какая-то иллюзия опоры - но буквально шагов через десять его бросили на пол, как мешок с картошкой. Двери Большого зала гулко хлопнули.
– Чёрт… - пробормотал Барти Крауч.
–
Гарри ощущал себя бессмысленным мешком сломанных костей, покрытых усеянной синяками кожей. «Так оно и есть на самом деле…»
– Ублюдок… - выдавил из себя Гарри. Незнакомое заклинание словно захлопнуло перед ним окно с мутным стеклом; настоящий, живой, полный звуков, запахов и красок мир остался далеко снаружи - Гарри не мог больше колдовать.
– Это не навсегда, не трясись, Поттер, - Барти Крауч-младший прислонился плечом к стене.
– Достаточно сказать наверняка известное тебе Фините инкантатем, как ты снова сможешь превращаться в любую тварь, которая будет тебе по душе. А пока побудь немножко сквибом.
Гарри молчал.
– Хотя… не думаю, чтобы Господин снова стал с тобой развлекаться, когда я аппарирую с тобой к нему, - задумчиво добавил Крауч.
– Скорее всего, он убьёт тебя сразу. Так что извини, скорее всего, для тебя это навсегда. Другое дело, что твоё навсегда - понятие коротенькое. Очень коротенькое.
– Мразь, - тоскливо сказал Гарри.
Его словно качало на палубе корабля; сознание уносило в темноту, тихую, милосердную. Гарри услышал стук и понял, что это он сам, до сих пор умудрявшийся сидеть, упал на пол и ударился головой.
– Эй, Поттер, ты там ещё жив?
– в голосе Крауча звучало не более чем любопытство.
– Так не годится. Я хочу доставить тебя Господину живым. К тому же если ты сдохнешь, ваш старый маразматик непременно это почует. Так что Ennervate, Поттер.
Его насильно вырвали из темноты. Гарри не открывал глаз; каменный пол холодил щёку. Боль катилась по телу мерными волнами - туда-сюда, туда-сюда. Гарри привыкал к ней, пока одна волна прокатывалась от пяток до макушки, словно заливая пылающий в нём костёр канистрой бензина, но каждый следующий приступ заставал его врасплох, заставляя тело корчиться в мелкой судорожной дрожи.
– Можешь молчать, но я знаю, что ты жив, - Барти Крауч приблизился к Гарри и, судя по звукам, сел на пол рядом. Когда он почти ласково погрузил пальцы в путаницу прядей на затылке Гарри, последний откатился в сторону так резко, что очередная волна боли, не потерпев такого неуважения, свела все мышцы и прошлась циркулярной пилой по голове изнутри.
– Я же говорю, жив пока. И дёрганый такой… помнится, несколько дней назад ты был более покладист.
Гарри застонал сквозь зубы. Он чувствовал себя грязным, осквернённым, ему хотелось содрать с себя кожу, на которой всё ещё горели прикосновения Пожирателя Смерти, ему мечталось, чтобы потолок Большого зала сейчас же, немедленно обвалился на него, идиота, кретина, безмозглую шлюху… раздвинул ноги перед первым же попавшимся смазливым парнем… ещё и целую философскую теорию под это подвёл, придурок, тупица, доверчивый болван…
– Знаешь, Поттер, трудно было проводить тебя через турнирные испытания, - задумчиво протянул Барти Крауч.
– Куда как проще было обдурить этот хвалёный Кубок и не
Крауч помолчал, барабаня пальцами по полу; этот звук бесил Гари, но не было сил ни сказать что-нибудь, ни двинуться - только тяжёлое, муторное отупение и слабость. Слишком много всего свалилось на него сегодня. «Это называется перегрузка информацией. Не каждый день весь твой чёртов мир рушится и придавливает тебя своими обломками».
– Потом я подсказал Седрику, как разгадать вопли яйца… признаться, мне пришлось самому повозиться три дня, чтобы понять, в чём там дело. Я знал, что Диггори тебе поможет. Так просто манипулировать честными и порядочными людьми, Поттер… а Диггори был самым честным и порядочным придурком из всех, каких я только видел. С тобой было сложнее, порой ты срывался с крючка…
Лёгкая насмешка звучала в голосе Крауча, которому, кажется, хотелось, чтобы хоть кто-то оценил все его труды.
– В лабиринте вообще было просто. У тебя была фора, ты мог добраться до него раньше всех… я устранил Флёр, чтобы не мешалась под ногами. Ты чуть было не испортил всё этими соплями с Диггори - давай возьмём Кубок вместе, это будет наша победа… Диггори был бесполезен, Поттер. Было бы лучше, если бы ты согласился взяться за Кубок сам. Если бы не твоё странное неслизеринское благородство - должно быть, паук, что тебя ранил, был слишком ядовитым - Диггори остался бы жив.
Гарри хотелось умереть. Слёзы не выкатывались, а как-то концентрировались под веками и жгли, как будто на глазное яблоко высыпали много-много перца.
«За каким хреном ты уворачивался от Авады, Мальчик-Который-Виноват-В-Смерти-Седрика, а?»
– Ты знаешь, это всё долгая и грустная история… - задумчиво говорил Крауч, обнимая подтянутые к груди колени.
– Впрочем, у нас с тобой ещё довольно много времени - пока Дамблдор и Фадж договорятся, пока обдумают, как именно предоставят мне выход отсюда…
«Уважаемый Господь Бог, если Ты есть, то сделай так, чтобы я истёк кровью и умер здесь, пока он болтает. Я хотел его убить, но, как видишь, не могу… я уже ничего не могу. И, если помнишь, я никогда и ничего раньше у Тебя не просил. Так что, пожалуйста, выполни эту маленькую просьбу. Пожалуйста».
– Из Азкабана меня спасла мать. Она умирала и знала об этом; она упросила отца вытащить меня оттуда. Он согласился, потому что всегда любил её больше меня. Немного Многосущного зелья - и вот я обличье своей смертельно больной матери покидаю Азкабан. Дементоры слепы, Поттер, они ничего не поняли. Вошёл один здоровый человек и один умирающий, вышел один здоровый и один умирающий. Всё шито-крыто. Потом наш домовой эльф Винки выходила меня, я сумел выжить. Отец держал меня под Империо… знаешь ли ты, Поттер, что значит годами не видеть солнца иначе, как в окно? Винки привязалась ко мне и уговорила отца отпустить меня на чемпионат мира по квиддичу. Я когда-то очень любил квиддич, можешь себе представить.