Жизнь в зеленом цвете - 4
Шрифт:
– Stupefy! Не дёргайся, Поттер. Лучше расслабься и получай удовольствие.
Гарри выругался, воспроизведя дословно монолог дяди Вернона, уронившего себе на ногу одну из своих разлюбезных дрелей. Олег ударил Гарри по губам - по тем самым губам, которые не так давно целовал:
– Не забывайся, Поттер.
– Ты, мерзкий предатель…
– Я никогда не был на вашей стороне, Поттер, так что и предать я никого не мог, - очаровательно улыбнулся Олег. Золотые глаза светились в темноте.
– Единственный, на чьей стороне я был - это мой Господин, великий Тёмный Лорд Вольдеморт. Его я не предавал никогда.
–
– Ещё одно такое слово - и получишь Круцио, раз уж другие методы воспитания на тебя не действуют, - холодно предупредил Олег.
Гарри стиснул зубы; получать Круцио не хотелось - после этого он потеряет последние силы, а они нужны… чтобы выбраться отсюда и отомстить, обязательно нужны…
Между могил уверенно пробиралась какая-то фигура в плаще с капюшоном. На руке у этой фигуры был свёрток, очень походивший на младенца, завёрнутого в одеяло. Фигура приблизилась к Гарри и Олегу и остановилась. Гарри широко раскрытыми глазами смотрел на эту фигуру, и вдруг шрам на лбу пронзило страшной болью; казалось, его голову медленно пилят раскалённым ножом по линии шрама, и она всё хочет распасться на несколько неровных кусков, но не может, никак не может…
– Mobilicorpus! Incarcero!
– человек в плаще передал свою ношу Олегу и накрепко прикрутил Гарри к мраморному надгробью. Перед этим перед глазами Гарри промелькнули буквы, выбитые на этом надгробье; очень быстро, очень смутно, но Гарри был уверен, что прочёл слова «Том Риддл» правильно.
У человека под капюшоном тряслись руки, пока он проверял узлы; у него было тяжёлое дыхание, и, когда капюшон немного сполз, Гарри узнал Хвоста.
– Ты?
– Гарри был удивлён. Это его именовали «Господином»? Ой, вряд ли…
Олег бережно и нежно держал доверенный ему свёрток и что-то шептал этой странной вещи, склонившись немного; стоило Гарри взглянуть на свёрток, как боль по-новому начинала пульсировать в шраме. Гарри внезапно понял, что ему совсем, совсем не хочется знать, что внутри этого свёртка. Есть некоторые знания, от которых одни неприятности.
Шипение гигантской змеи раздалось у ног Гарри; он не вслушивался, а следил за движениями Хвоста, не обращая внимания на боль в прикрученных слишком крепко запястьях - в конце концов, в этом ощущении не было ничего для него нового.
А Хвост тем временем, заткнув Гарри рот импровизированным кляпом из мятой чёрной ленты, приволок, чертыхаясь, большущий котёл, полный до краев какой-то жидкостью. Котёл был огромен настолько, что там поместился бы взрослый человек - если, конечно, это не Хагрид.
Под днищем котла, потрескивая, заплясал огонь; жидкость забулькала.
– Поторопись, - произнёс высокий холодный голос, и по шраму Гарри резануло тупой пилой.
Пар становился всё гуще, постепенно скрывая очертания Хвоста, следившего за огнём.
Жидкость в котле сделалась живой от пляшущих искр. Она словно была инкрустирована алмазами.
– Всё готово, господин.
– Скорей...
– приказал ледяной голос.
Хвост принял у Олега свёрток и размотал его, обнажив то, что лежало внутри, и Гарри с величайшим трудом подавил позыв к рвоте - если бы не получилось, то с кляпом во рту он захлебнулся бы собственной рвотой; не та смерть, которую можно себе пожелать.
То, что оказалось на руках у Хвоста, имело очертания
– плоское, змееподобное, с горящими красными глазами.
Существо казалось совсем слабым; оно протянуло ручонки, обвив Хвоста за шею, и тот поднёс его к котлу. В этот момент с Хвоста соскользнул капюшон, и, когда Хвост поднёс существо к краю котла, Гарри в свете огня разглядел на трусливой, белой от ужаса физиономии выражение крайнего омерзения. На какое-то мгновение перед Гарри мелькнуло злое плоское лицо, подсвеченное искрами, пляшущими над поверхностью зелья. Когда Хвост опустил существо в котёл, раздалось шипение, и уродливое тельце ушло под воду; Гарри слышал, как оно мягко ударилось о дно.
Хвост заговорил. Он был испуган до полной потери рассудка, его голос дрожал; страх Хвоста ввинчивался в виски Гарри так же болезненно, как и нетерпеливое, восторженное, победное ожидание Олега. Хвост воздел палочку, закрыл глаза и заговорил, обращаясь к ночи:
– Кость отца, без ведома данная - возроди своего сына!
Могильный холм под ногами у Гарри дал трещину. Пытаясь не плакать от боли в голове, Гарри следил, как в воздух взвилось из-под его собственных ног, а потом мягко просыпалось в котёл, повинуясь заклинанию Хвоста, лёгкое облачко пыли. Алмазная поверхность, зашипев, взбурлила. Во все стороны полетели искры. Жидкость приобрела яркий, ядовито-голубой цвет.
Хвост почему-то принялся всхлипывать. Он достал из-под мантии длинный, тонкий, сверкающий серебряный клинок. Голос его сорвался на отчаянные всхлипы:
– Плоть слуги, с ж-желанием данная - оживи своего господина!
Он вытянул перед собой правую руку - ту, на которой не было пальца. Потом крепко сжал левой рукой кинжал и широко замахнулся.
За секунду до того, как это случилось, Гарри догадался, что намерен сделать Хвост; Гарри хотел закрыть глаза, но не успел, и видел, как рассекается плоть, как фонтаном брызжет кровь из обрубка руки, как тяжело, безжизненно падает на землю отрезанная кисть руки. Всхлипывая и поскуливая - Олег рядом, казалось, еле сдерживался от того, чтобы наложить на Хвоста Силенцио - Хвост подобрал свою конечность и бросил в котёл. Зелье стало ярко-красным, сияющим, как чистый рубин…
Хвост стонал так, словно уже корчился в агонии. Но, тем не менее, у него хватило сил, чтобы подойти к Гарри.
– К-кровь врага, силой взятая - воскреси своего противника!
Гарри не мог ничего предпринять, чтобы предотвратить то, что сейчас произойдёт... он даже не вырывался из пут, только сильнее вжимался в холодный мрамор, но это приносило мало пользы... потом он увидел сверкающий клинок в дрожащей, ныне единственной руке Хвоста. Почувствовал, как лезвие плавно входит в сгиб правой руки, разрезая попутно рукав рубашки - это было совсем не больно, больнее было упасть и заработать синяк на коленке... Хвост, стонущий от боли, достал из кармана стеклянный фиал, поднёс к порезу и набрал крови.