Жизнь в зеленом цвете - 4

MarInk

– Я не лгу! Это нечестно, сэр! Здесь работы на год!

– Значит, останетесь на год, - отрезал Снейп.
– Хлеб и воду я Вам буду, так и быть, приносить. Итак, Ваш последний шанс: что Вы делали в коридоре после комендантского часа и почему не были в своей постели!

– Я БЫЛ в своей постели в ту ночь!

– Вы упустили Ваш шанс, Поттер, - Снейп встал и прищурился.
– И учтите, если Вы воспользуетесь палочкой, я об этом узнаю. Вам не поможет и Делетриус, потому что в Хогвартсе работает постоянная система регистрации произносимых заклинаний, подобная министерской. Она фиксирует, в какое время, где и какое заклинание было произнесено, не фиксирует только, кем. Конечно, это обычно не афишируется… но я мягкосердечен, Поттер, и предупреждаю Вас

об этом, чтобы Вы не пытались обмануть меня напрасно.

– Вы лжёте! Нет такой системы!!
– Гарри знал, что Снейп не лжёт; он мог чувствовать рассерженность своего декана, усталость, раздражение, какую-то тяжесть на сердце - но никакой фальши. Ни капли.

Снейп сжал губы.

– Десять баллов со Слизерина за пререкания с преподавателем. Отработку не назначаю только потому, что Вам и этой хватит с лихвой, обещаю. И запомните: Вы не стоите того, чтобы я Вам лгал. В этом нет никакой нужды. Подумайте сами, разве можно руководить школой и не знать, что творят три сотни детей с ветром в голове, пока думают, что никто их не видит! Хогвартс развалился бы в первые же дни. Желаю удачно поработать, Поттер.

Снейп вышел, плотно прикрыв дверь, а Гарри осел на пол, где стоял.

Каждое Crucio. Каждая Avada. Каждое Creagrae Increscunt. Каждое Incarcero. Каждый долбаный Petrificus. Все обо всём знали, и никто НЕ УДОСУЖИЛСЯ СДЕЛАТЬ ХОТЬ ЧТО-НИБУДЬ!!

Каждая собака в Хогвартсе знала… Гарри подозревал об этом и раньше, но не знал точно… весь преподавательский состав, несомненно, регулярно просматривает эти «сводки с фронта». Директор и деканы так уж точно. И - какая прелесть!
– никого не насторожило, что, например, ночью в слизеринской гостиной были зарегистрированы Crucio и Creagrae Increscunt, а наутро Гарри Поттер очутился в лазарете из-за - странное совпадение, в высшей степени загадочное, не правда ли?
– последствий того же самого Creagrae.

Гарри хотелось плакать, но в глазах было сухо, как в пустыне Гоби.

«Итак, мне любезно предоставили с самого начала право лично выгрызать возможность выбраться живым из всего этого дерьма. Как мило с их стороны! Как только я не успею увернуться от очередной Авады - непременно приду к ним всем поздравить с чУдной педагогической методой».

* * * * Альбус Дамблдор. Чего он добивался, ходя подобными путями, Гарри было решительно неясно. Ну не тех же результатов, что присутствовали на деле - ненависти и бешеной неприязни со стороны Мальчика-Который-Знал-Что-Его-Подставили-Но-Не-Подозревал-Что-Настолько.

Гарри просидел на полу до утра; он медленно водил ладонью по днищам котлов изнутри, и под его рукой пыль и приставшие намертво остатки зелий исчезали. Он даже не шептал заклинаний - слишком был занят другими мыслями.

Лорд Вольдеморт не мог знать, что его Авада обречёт Гарри на десять лет унижений и боли у Дурслей. Альбус Дамблдор знал отлично, на что обрекает Гарри, позволяя слизеринцам делать с ним всё, что заблагорассудится. «МакГонагалл пыталась уговорить директора дать тебе отдельную комнату или поселить с другим факультетом, чтоб такого не повторилось, мы сами слышали, но он упёрся намертво. Дескать, у Гарри в настоящий момент некоторые трения со своим факультетом, но это свойственные детству и юности пылкость и убеждённость в своей правоте, к тому же никто не погиб и все вылечились, так что давайте жить дружно…». Прошлогодние слова Джорджа эхом отдались в голове Гарри; так чётко, словно их произнесли тут же, в этом же кабинете.

«Кто-то всё-таки погибнет. И я даже знаю, кто это будет, милейший сэр директор. Так или иначе, рано или поздно… я стану причиной Вашей смерти. А до тех пор ешьте свои лимонные дольки и улыбайтесь мне ласково-ласково, как Иуда. Я разрешаю. Пока - разрешаю».

Глава 14.

Иду с тобой. Весь мир - безлюден,

Толпы как нет, лишь ты да я…

Михаил Кузмин, «Склонённый ангел на соборе…».

Начало февраля чуть-чуть всколыхнуло

школу; приближался день Святого Валентина. Хотя никто его не праздновал со времён Локхарта - и тем более куда там каким-то Валентинам, когда под носом целый Турнир Трёх Волшебников!
– всё же поход в Хогсмид был воспринят с большим воодушевлением всеми, кому только вообще можно было туда отправиться, поскольку всем хотелось купить для своей «второй половинки» что-нибудь этакое… Гарри испытывал надобность не в сувенирах, а в порции чернил и запасе пергамента, поэтому он тоже решил туда сходить. В конце концов, разрешение от Сириуса у него было, и Дамблдор посчитал это достаточным. По мелочам, как правило, директор был очень щедр и мил; Гарри подумалось, что лучше бы он не признавал разрешение, но пресёк бы поползновения слизеринцев в самом начале.

Но сделанного было уже не вернуть, к тому же Гарри подозревал, что был единствнным, кому хотелось изменить что-то в прошедших событиях. Так что оставалось утешаться тем, что есть возможность без лишних проблем купить канцелярские принадлежности, не используя тайные ходы и лосьон близнецов.

Купив всё, было нужно, Гарри зашёл в «Три метлы» - согревающее действие сливочного пива он помнил ещё с прошлого года, и сейчас оно было как нельзя кстати. Слякоть и снег, перемешиваясь, набивались Гарри в ботинки и таяли там до состояния воды - всё такой же холодной и противной, как и в более твёрдом виде. Резкий ветер рвал на нём зимнюю мантию, и Гарри, ежась, прятал руки в рукава, а шею - в плечи; перчаток у него не было, а единственный шарф, который у него был - слизеринских цветов, выданный каждому за счёт школы - Гарри решительно не хотел носить. Его ненависть к Слизерину в целом возрастала год от года, так что иногда он опасался, не лопнет ли от неё к седьмому курсу.

Так что оставалось гордо мёрзнуть и привычно безнадёжно завидовать тем, кто рассекал по улицам Хогсмида в красно-золотых шарфах, выделявшихся яркими пятнами даже сквозь снежную крупу, несомую ветром. Шапки у Гарри тоже не было, а капюшон мантии постоянно отлетал назад из-за ветра; так что Гарри вступил в «Три метлы», неприятно ощущая себя куском фарша, пролежавшим в морозильнике две недели. Снег на его волосах, осевший густой шапкой, мгновенно начал таять, и волосы облепили голову Гарри плотно, как купальная шапочка, наполовину заглушая все звуки. Он заказал сливочное пиво и сел у стойки. Через пару часов здесь будет не протолкнуться, но пока что большинство делают покупки, и ещё есть свободные места.

Гарри рассеянно скользил взглядом по стенам и мебели, отпивая горячее сливочное пиво мелкими глотками; неожиданно в зеркале за стойкой он увидел Людо Бегмена. «Мерлин мой, а он-то что тут делает? До второго испытания далеко, а у него, вроде как, постоянная работа есть…» Бегмен сидел в тёмном уголке в компании гоблинов; он очень тихо и очень быстро говорил, а гоблины сидели с весьма грозным видом, скрестив руки. Вид у главы департамента магических игр и спорта был напряжённый донельзя, словно он соображал, как выкрутиться из крайне неприятной ситуации. Заметив Гарри, Бегмен просветлел лицом, будто нашёл в его лице тот самый необходимый ему выход.

– На пару секунд, на пару секунд!
– по лицам гоблинов нельзя было понять, одобряют ли они идею Бегмена отойти на пару минут, но он всё же подбежал к Гарри.

– Гарри!
– воскликнул он.
– Как дела? Я надеялся встретить тебя здесь! Ну как, всё идёт хорошо?

– Да, спасибо.

– Я... просто хотел ещё раз поздравить тебя с великолепным выступлением, - начал Бегмен, заметно нервничая.
– Это было потрясающе...

– Спасибо, - вежливо ответствовал Гарри, зная, что этим дело не ограничится - вряд ли у Бегмена наличествовала такая сильная потребность поздравить Гарри, что он оставил свой супер-пупер напряжённый разговор с гоблинами ради пары общих слов. Однако же, Бегмен не торопился раскрывать карты. Гарри видел, как он опасливо посмотрел в зеркало на гоблинов. Те молча следили за ним и за Гарри чёрными глазами-щёлочками. Бегмен занервничал сильнее.