Жизнь в зеленом цвете - 4

MarInk

– Да, Гарри, - вполне мирно согласился директор.
– Тебе действительно плохо, отложим разговор на потом. Северус, останься, пожалуйста. Я думаю, Гарри без труда дойдёт до больничного крыла.

Гарри вышел на винтовую лестницу; дверь за ним закрылась.

Хмм…

Мантия-невидимка, как и прочие немногочисленные ценные вещи Гарри (за исключением одной только метлы), хранилась в сумке Гарри с того самого последнего учебного дня перед пасхальными каникулами. И сейчас был просто исключительный случай для того, чтобы использовать

её с толком.

Дверь Гарри приоткрыл совсем немного, на щелочку с волосок. Этого хватило, чтобы услышать голоса.

– Почему бы Вам просто не напоить его Веритасерумом, Альбус?
– сердито вопрошал Снейп, сопровождая свои слова звуком шагов и шорохом мантии.
– Просто и прямо… мальчишка так обнаглел, что даже не потрудился сочинить сказочку поправдоподобней!

– Боюсь, мы теряем его, Северус, - со светлой грустью отвечал Дамблдор.
– До сих пор мне ведомо было о каждом шаге Гарри… даже если это был шаг с Астрономической башни… теперь же и я не знаю, где он был в течение этой недели…

– С Астрономической башни?
– Снейп резко остановился.
– Он что, хотел покончить с собой?

– О да… к счастью, он превратился в дракона вовремя, и моё вмешательство не понадобилось…

– Но… почему? Чего ему не хватает?

– Это личное дело Гарри, Северус. Быть может, он расскажет тебе сам, если спросишь.

Выразительный фырк без слов дал понять, что Снейп думает о доверительной беседе с Гарри Поттером.

– Тем не менее, Альбус, зачем Вы с ним так миндальничаете? Мальчишка совсем отбился от рук…

– Не нужно так остро реагировать на естественную ершистость юности, Северус, - успокаивающе почти замурлыкал директор.

– Так или иначе, Альбус, меня это беспокоит. Давайте всё же дадим ему Веритасерум.

– Северус, применять Веритасерум к ученикам негуманно, - с мягкой укоризной напомнил директор Снейпу.
– Это не тот педагогический метод, которым нам следует руководствоваться.

– Хорошо, хорошо… но я всё ещё не понимаю, почему Вы даже не стали расспрашивать его как следует, а отправили к Поппи!

– Видишь ли, Северус, мальчик мой, Гарри не расположен сейчас рассказывать. К тому же вполне возможно, что он действительно плохо помнит эти дни. Поппи, думаю, без труда установит это.

Снейп вздохнул.

– Вы слишком мягко к нему относитесь…

– Отчего бы и нет, Северус? Гарри в свои юные годы пережил столь многое, что только естественно благоволить к нему немного больше, чем его собственная судьба.

– Вы о пророчестве? Действительно, трудно быть к нему более жестоким, чем это…

– Но довольно слов, - оборвал Снейпа директор.
– Иди сюда, Северус.

При звуке поцелуя Гарри аккуратно прикрыл дверь и сбежал вниз по лестнице, стараясь касаться каменного пола как можно бесшумнее.

Мадам Помфри, дай ей Мерлин всяческих благ, не стала брать у него кровь - только помахала над ним палочкой, диагностируя истощение и прочие

несмертельные, но неприятные вещи, и напоила его множеством лечебных зелий. Если она и устанавливала как-то степень целостности его памяти, то он никак этого не заметил.

Он остался в лазарете на ночь, и, когда пришло время засыпать, по привычке окружил кровать Locus Singularis.

Спалось ему хорошо.

* * *

В чём Гарри нуждался - так это в хорошем плане действий. Он готов был ждать несколько лет, прежде чем отомстить, но эта месть должна была быть стоящей того, что ему причинили. И Малфой бледнел всякий раз, натыкаясь взглядом на Гарри, совершенно напрасно. Гарри был настолько счастлив возможностью не думать всерьёз о самоубийстве, что только благодушно ухмылялся в ответ, не собираясь прямо сейчас вытаскивать палочку и произносить одно за другим заклятия, расцененные законом как Непростительные. Правда, почему-то, чем благодушнее была ухмылка, тем бледнее делался Малфой. Возможно, он решил, что Гарри уже перешёл грань обычной злости и всерьёз ступил на тропу войны. Если так, он был прав. Но говорить ему об этом Гарри не собирался.

Солнечный апрель сменился жарким маем, а Гарри всё продолжал порхать по Хогвартсу, иногда не касаясь пола. Полученного от нежданного излечения заряда хватило надолго; каждое утро он встречал с радостью и благодарностью за то, что оно есть, и оно такое, какое есть - с ярким солнцем, с прохладной водой в ванной, с мягким ворсом ковра, со свежевыстиранной эльфами мантией, со сладким тыквенным соком и хрустящими тостами. Учёба давалась играючи, слизеринцы с заметной опаской сторонились его. Всё было не так уж плохо, как могло бы.

– Где ты был все эти дни?
– на вопрос Олега тоже нужно было что-то ответить. Несколько дней Гарри ухитрялся переводить разговор на другие рельсы; может быть, не так уж изящно и непринуждённо, как надо бы, но вполне действенно. Но теперь Гарри не видел никакой возможности не ответить,

– Я хотел отдохнуть от всех.

– И от меня?

– От всех остальных, - исправился Гарри, улыбаясь.

Близнецы смотрели на него из-за гриффиндорского стола с тревогой. Они чуяли беду, Гарри чувствовал это, и беспокоились за него. Ему так и хотелось подойти к ним и заверить их в том, что всё отлично… но он только опускал глаза к тарелке, сам не зная, почему.

– Ты похудел…

– Я очень мало ел, - пожал плечами Гарри, накладывая себе ещё овсянки.

– Тогда сиди и ешь сейчшас, - вздохнул Олег, подливая себе сока из кувшина.

– Слушаюсь и повинуюсь, - Гарри ухмыльнулся.

– Вот всегда бы так, - невозмутимо заметил Олег.

Гарри от смеха подавился овсянкой и долго кашлял, пока Олег не направил на него палочку и не сказал:

– Anapneo.

– Спасибо, - отдышавшись, сказал Гарри.

– Вы двое смотритесь, как флиртующая влюблённая парочка, - не без ехидства заметил Сергей Поляков.