Жизнь в зеленом цвете - 7
Шрифт:
«Дай Мерлин, чтобы ты и на смертном одре был способен дуться на кого-нибудь…»
– Всё гораздо страшнее. Вот мы и пришли. Откройся!
– Ничего себе… эта комната больше Большого зала, по-моему. А статуя страшная, это что, Салазар Слизерин? Наверно, от него девушки шарахались, - сделав такой безапелляционный вывод, Кевин перешёл к главному вопросу.
– А где василиск?
– Сейчас будет и василиск, - Гарри поднял голову, отыскивая взглядом хмурое лицо статуи.
– Севви, выйди к нам.
– А как его
– Кевин не отрываясь следил за тем, как открывается рот статуи, и наружу выползает тяжёлое, сияющее в тусклом свете изумрудными отблесками змеиное тело.
– Севви, - рассеянно ответил Гарри.
– Как-как?
– Кевин отвлёкся от василиска.
– Севви. Сокращённое от Северус. Это в честь Северуса Снейпа… декана Слизерина.
– Он же Пожиратель Смерти, я читал в газетах! Почему ты назвал василиска в его честь?!
– Потому что Слизерин - это змеиный факультет. И его декан - это самая большая змея, какая есть…
– Зздравссствуй, ххоззяин, - Северус подполз к ним вплотную; Гарри торопливо прикрыл руками глаза Кевина.
– Это тот детёнышшш, которого ты ххотел сспасссти? Кевин, кажжетссся?
– Ага, это он. Он очень хотел тебя увидеть. Ему не повредит, если он посмотрит тебе в глаза?
– Если ты не ххочешшшь, чштобы я вредил ему, то это беззопасссно, ххозззяин. Я повинуюсссь тебе.
– Тогда не причиняй ему никакого вреда, ладно? Кевин, можно смотреть, - Гарри несколько нервно спрятал руки в карманы.
– Он не ззнает нашшшего яззыка, ххозззяин?
– василиск окружил обоих кольцами. Кевин зачарованно коснулся слегка шершавой чешуи и наконец взглянул василиску в глаза.
Гарри облегчённо вздохнул: падать замертво и присоединяться к Плаксе Миртл Кевин определённо не собирался.
– Какой красивый, - выдохнул Кевин.
– Он… меня понимает?
– Сскажжи ему, чшшто за тыссячшши лет у меня было время выучшшить чшеловечшесский яззык, - кончик раздвоенного языка на секунду показался из пасти василиска, что, по разумению Гарри, обозначало улыбку.
– Да, Кевин, понимает. Он умнее нас с тобой, взятых вместе и помноженных на тысячу.
– Правда?
– Кевин погладил слегка вытянутую морду василиска; скользнул костяшками пальцев по подбородку змеиного короля, осторожно дотронулся до матово-белых клыков в приоткрытой пасти, обвёл невесомыми кругами огромные жёлтые глаза.
– А ему не скучно тут одному? Ты часто к нему приходишь?
– Редко, - с ноткой раскаяния признался Гарри.
– Обычно у меня полным-полно других дел.
– Жалко, я не смогу к нему приходить - я ведь не сумею сам открыть Комнату… - Кевин крепко обхватил шею василиска и шепнул:
– Спасибо, что подсказал Гарри, как спасти меня.
– Не зза чшто, Кевин. Я был рад усслужжить ххозззяину.
– Он говорит - не за что. Ему это было нетрудно.
– Почшему ты ссмягчшаешшь мои слова,
– Ну… да. Если сказать всё, как есть, то получится, что ты помог мне только потому, что я попросил… чёрт, оно так и есть, конечно, но я не хочу, чтобы это так звучало. Понимаешь?
– Понимаю, ххозззяин. Межжду тобой и ним ессть «любить», да?
– Что? Ну да, я его люблю… он мне на самом деле как брат… постой, ты какое «любить» имел в виду?
– Я ззнаю только про одно «любить», - возразил василиск.
– Ты говорил, чшшто это когда один чшеловек сстановитссся другому дорожже сссебя.
– Да, это так. Только любовь - она разная бывает…
– Раззная? А в чшшём раззницса?
– То есть, по сути она одна и та же, - беспомощно сказал Гарри, чувствуя, что запутался окончательно.
– По смыслу она одинаковая… такая, как ты сказал. Но родители любят детей по-одному, люди любят своих партнёров по… э-э… есть у василисков такое понятие, как секс?.. есть? Интересно, как это у вас происходит… кхм, так вот, партнёров по сексу любят уже по-другому. Ещё есть братская любовь, есть дружба - она почти разновидность любви… то есть, по сути это всё одно, но выражается по-разному…
– Может, мне тоже расскажешь?
– не выдержал Кевин.
– А то я слушаю, слушаю, как вы шипите, и ни фига не понимаю.
– Тебе и не следует, - опомнился Гарри.
– Ещё не хватало, чтобы ты начал разговаривать на серпентарго из-за того, что стал со мной одной крови!
– А что в этом плохого? В серпентарго, я имею в виду. Это же так интересно!
Гарри не нашёлся с ответом.
– Так о чём вы говорили?
– настойчиво повторил Кевин.
– О… - Гарри запнулся.
– О чём-то неприличном?
– подколол Кевин.
– Вечно ты об одном думаешь! Я уже боюсь твоего переходного возраста; ты, наверно, все другие слова забудешь, кроме «секс»…
– Ну так то ещё когда будет! А если вы говорили о приличном, то почему мне нельзя знать? Опять что-то из разряда «вырастешь - поймёшь»?
Гарри вздохнул и привлёк брата к себе.
– Василиски не знают, что такое любовь, Кевин. И я объяснял ему, как люблю тебя.
– Вы ззамечшшательно ссмотритесссь вмессте, ххозззяин.
– Ещё один озабоченный на мою голову…
Кевин тихонько засмеялся, уловив в недовольном шипении Гарри знакомые интонации. Гарри улыбнулся, легонько гладя легкие каштановые пряди; когда-то давным-давно, почти в другой жизни, Седрик утешал его под тёмным небом в лабиринте, точно так же касаясь спутанных чёрных волос - осторожно, невесомо, словно боясь, что оттолкнут.
Его не оттолкнули. А потом он погиб.
Кевин не отталкивал Гарри, и последний не мог поручиться, что оба они увидят завтрашний рассвет.
* * *
«16.01.1977.