Жизнь взаймы (в сокращении)
Шрифт:
— Вы можете использовать это в своей практике. Покажете мне условное рукопожатие?
— И не надейтесь. А чем еще я могу вам помочь?
— Я занимался Шоном Ласситером. — Именно Гарбер сказал, что я говорил о Ласситере на сеансах, о которых забыл. — Я обнаружил нечто интересное, и мне нужна ваша точка зрения.
Он молча ждал продолжения. Психиатр всегда остается психиатром, даже когда пьет темный и яростный коктейль.
— У меня есть сведения, что его компания проводит испытания лекарства от болезни Альцгеймера
— Там, где вы потеряли свою Дженнифер, — вставил он.
— Именно. Я полагаю, вы не в курсе?
— С чего бы я был в курсе?
— Ну, вы эксперт по проблемам памяти.
— По проблемам памяти нет экспертов. Моя специальность — подавленная память, и с Альцгеймером это не имеет ничего общего. Но даже если это лекарство каким-то образом связано с моими научными занятиями, на ранних стадиях испытаний их результаты обычно не публикуют, а я полагаю, они еще в самом начале.
— А нет ли у вас возможности узнать подробности?
Он хотел ответить, но замялся, замолчал. Молчание становилось неловким, и я сказал:
— Если вы не хотите ввязываться…
— Если использовать термин из вашей профессии, мне не хотелось бы становиться действующим лицом этого материала.
— Я понимаю. Но я уже не ваш пациент, хотя когда-то и был.
— А не могли бы вы поточнее сформулировать, что именно вы хотите знать?
— Все, кроме меня, забыли Джен. Я думаю, Ласситер мошенник, и я, видимо, расследовал его деятельность. Он ненавидит меня. А сейчас он занимается проблемами памяти. Слишком уж много совпадений, чтобы я мог не обращать на них внимания.
Он слегка покачал головой.
— Лекарства, воздействующие на память, как бы ни были они совершенны, все же не могут уничтожить все физические следы человека.
Я задал вопрос, который волновал меня больше всего:
— А могут они создавать воспоминания?
— Не до такой степени, как у вас; и рядом нет. Воспоминания бывают ложными, но это самообман вашего мозга, мозг сам их продуцирует, причем непреднамеренно. — Итак, он захлопнул дверь, но в самом конце приоткрыл щелочку:
— Я поспрашиваю потихонечку.
— Спасибо.
Я заказал еще один темный и яростный, и мы выпили за это.
Доктор Харолд Гейтс удивил Кентриса.
Чтобы договориться о встрече, понадобилось довольно-таки много времени, и Кентрис думал, что Гейтс его избегает. Думал, что получить от него какую-то информацию будет нелегко. Оказалось, что это не так.
— Меня интересует ваше сотрудничество с компанией «Биодин» под руководством Шона Ласситера.
— Похоже, это многих интересует, — сказал Гейтс. — Здесь был журналист Килмер с этим же вопросом.
— Я не журналист, — ответил Кентрис.
— Могу я спросить, почему это вас интересует?
— Это имеет отношение к моему расследованию.
— Слишком общо, — заметил Гейтс.
— Иначе
— Вы же понимаете, что такого рода информация является конфиденциальной, и мы даем соответствующим правительственным агентствам только те сведения, которые они запрашивают.
— Утечка информации не в моих интересах, и у меня нет лишнего времени. Если нужно вызвать вас повесткой в суд, я вызову.
Гейтс пожал плечами.
— Хорошо. Что вы хотите знать?
— Начнем с предмета вашего сотрудничества.
— Мы проводим испытания амлизина, лекарства, которое создала компания мистера Ласситера. Испытания вступили в последнюю стадию.
— Насколько длительны эти испытания?
— Весьма длительные и разносторонние.
Гейтс стал рассказывать, как проходят испытания. В них участвует двести пятьдесят человек: половина принимает экспериментальное лекарство, половина — плацебо.
— И каковы результаты? — спросил Кентрис.
— Понятия не имею. Мы не мониторим результаты по мере поступления; у нас другая методика. Мы получаем весь объем данных, потом анализируем их.
— Я хотел бы посмотреть, какими данными вы располагаете.
Гейтс помолчал.
— Вы же не поймете, на что смотрите.
— Не в первый раз.
— Есть некоторые ограничения…
— Не люблю ограничений.
— Тем не менее, если вы с ними не согласитесь, вам придется вызывать меня повесткой в суд и терять на этом целый день.
— Что за ограничения?
— Имена принимающих участие в испытании изменены по причинам приватности. Вы должны обещать, что не станете разглашать то, что узнаете.
Кентрис с минуту поразмышлял.
— Согласен, — сказал он. — Но я оставляю за собой право делиться полученной информацией с партнерами по расследованию.
Гейтс согласился. Сорок пять минут ушло на то, чтобы подобрать материалы, и Кентрису принесли их в отдельную комнату.
И впрямь он почти ничего не понимал. Но можно привлечь к этому делу множество других людей, которые понимают. И на данный момент он приятно удивлен относительной легкостью, с какой Гейтс согласился сотрудничать.
Это не значит, конечно, что Гейтс чист.
10
Если Робби Дивайн и разорится, то уж точно не на одежде.
Согласно ежегодному рейтингу журнала «Форбс», Робби, как известно, стоит больше миллиарда долларов. Но даже в своем кабинете на Уолл-стрит он всегда сидит в кедах и джинсах, причем купленных в «Таргет» либо в «Уолмарт». И довольно-таки давно.
Я познакомился с Робби лет пять назад, когда брал у него интервью для двух статей о фондовом рынке. Его репутация в биржевых кругах была чрезвычайно высока; он был человек-легенда. Когда я позвонил, он пригласил приходить прямо сейчас.