Жизнь за ангела
Шрифт:
- Сомневаюсь товарищ командующий, возможно ли это. У него ранение тяжелое, состояние критическое, он и показания то давал с трудом. Пока находится в нашей санчасти, может даже не выживет.
- Ладно, просто вышлите мне копию протокола допроса, со всеми подробностями, этого будет достаточно
- Хорошо.
Я наверное очень перенервничал из-за допроса, к вечеру мне снова стало плохо, появился озноб, поднялась температура.
- Сестра. Катя! – я крикнул, насколько хватало сил.
Девушка
- Мне плохо. Х-холодно.
Она потрогала лоб.
- Ты весь горишь, у тебя температура. Григорий Яковлевич!
- Что? – отозвался доктор.
- У него температура.
Врач осмотрел меня, поставил градусник.
- Тридцать восемь и пять, - лицо у доктора сделалось озабоченным.
– Да... Дело плохо, не знаю что делать. Кажется, начались осложнения. Пойдем, – сказал Кате.
Они куда-то вышли, вероятно, беседовали о чем-то наедине.
- Может не выживет… - озабоченно сказал доктор.
- Вы думаете дело уже безнадежное? – спросила Катя.
- Не знаю… Подождем до завтрашнего утра, может ночью уже помрет. Но все равно температуру надо сбить, сделай жаропонижающее. Там видно будет…
Минут через десять вернулась Катя с наполненными шприцами.
- Что это?
– спросил я
- Еще обезболивающее и жаропонижающее.
- Господи! Майн Готт! А яду у тебя нет? Чтобы легче умереть, уснуть и не проснуться.
Она посмотрела на меня с укором.
- Ты что такое говоришь? Разве можно?! Давай, я сделаю укол.
- Зачем? Не надо, я не хочу. Все равно умру...
- Дурак! – разозлилась на меня. – Мужчина, а ведешь себя как капризный ребенок! Мне еще с тобой возись. Повернись набок!
Абсолютно не церемонясь, она повернула меня и вколола уколы в мягкое место. Первый укол был ничего, а второй больной.
- А-а! Больно! Что за укол такой?
- Так тебе и надо. Терпи! Кто-то просил вас сюда соваться, как будто в гости звали!
Доктор куда-то вышел. После уколов я снова заснул.
Мне приснился сон, будто иду я по лесу, кругом деревья, вдруг мне является Кристиан.
Лицо его бледное, выглядит несчастным, в глазах тоска.
- Ганс. Ганс!
– он позвал меня. – Мне плохо без тебя, пойдем с нами, Ганс!
Я вдруг испугался, мне стало страшно, и я ощутил холодный ужас.
- Нет!
- Ты предал нас Ганс! Предал!
- Нет!
Передо мной лежали тела убитых товарищей. Я подошел к одному из них, повернул лицом, он вдруг открыл глаза и схватил меня за руку! Тянул и тянул к себе, начал душить, вовлекая меня под землю, вероятно в объятия ада. От собственного крика я проснулся. Мне трудно было дышать, лицо покрылось холодным липким потом.
- Ты чего кричишь?
– услышал я голос Кати.
- Они мертвые, мертвые, – бормотал на–немецком.
- Тише, успокойся.
- Их убили, убили! Они мертвые… -
- Кто?
- Они хотят меня забрать. Я не хочу... Нет! Нет!
Мне вдруг захотелось жить, я понял, что не хочу умирать, мне стало страшно.
- Катя, К-катюша… не уходи, пожалуйста. Я умру...
- Не умрешь! Перестань, не говори так!
Я вцепился в нее клещами, схватил ее за руку.
- Прости меня, я не хотел…
Сначала она растерянно посмотрела на меня, а потом зарыдала. На глазах у девушки вдруг появились слезы! Кажется, за все это время она впервые пожалела меня.
- Ты что, плачешь? Не надо меня жалеть… Я же…
- Зачем ты так? Не надо, не умирай.
Температура упала, но мне стало совсем плохо. Когда пришел врач, у меня появилась, слабость, нарастали боль, одышка, давило на сердце. Он осмотрел меня снова - пощупал пульс, измерил давление, оно наверное было очень низким.
- Чего медлишь?
– назвал препараты. – Набирай!
Мне что-то ввели внутривенно. Я перестал метаться, успокоился, закрыл глаза и уснул…
Глава 26
Катя сидела у постели раненного и молча на него смотрела. Тот спал совсем тихо, провалившись в глубокий сон, казалось не дышит, лицо его было спокойным. Доктор пощупал пульс.
- Живой?
– спросила девушка.
- Живой еще. Спать иди, - ответил ей доктор.
- Сейчас.
Во сне я видел своего отца, он звал меня к себе, предлагая переправиться на лодке на другой берег.
- Папа?
- Садись. Здесь много рыбы. Хочешь, я возьму тебя с собой?
- Ловить рыбу? Но у меня ничего нет!
- Ничего и не надо. Там её можно ловить даже руками! Ты даже не представляешь, какая она большая. Идем… Я так долго тебя не видел, ты вырос без меня. Сынок! Иди ко мне.
Я подошел к лодке, намеривая сесть в неё. Страшно не было, а присутствие отца успокаивало…
Доктор ушел, а Катя продолжала смотреть на спокойное лицо Ганса, прощупав через какое-то время пульс, попытавшись определить дыхание, она вдруг забеспокоилась.
- Эй Ганс! Не надо! Слышишь? Не надо, Ганс! – взяла его руку. – Ты же слышишь меня? Не надо пожалуйста! В плену не так страшно, ну заставят работать, но ты выдержишь… Я знаю, ведь ты же не злой, не злой, в самом деле… Это Гитлер во всём виноват, будь он проклят! Это он во всём виноват!
– она вдруг снова заплакала. Ей было почему то жаль молодого симпатичного парня и было немного не по себе от мысли, что сейчас он умрёт и ей придется сидеть одной с покойником. Как она уснет, если он будет лежать здесь рядом? Во всяком случае, все равно не было слишком приятно. Доктор наверное уже спал у себя и будить его до утра ей не хотелось.