Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах
Шрифт:
Игорные заведения в столице появились немного позже — в ноябре 1922 года, после того, как от имени Моссовета начальник отдела В. Л. Орлеанский заключил договор с гражданами Разумным и Евреиновым, которым было предоставлено монопольное право на открытие казино сроком на три месяца с правом его продления.
Через несколько недель после заключения договора в Москве уже работали четыре казино — «Савой», «Прага», «Эрмитаж» и «Зон», переименованное спустя полгода в «Монако», — при этом посетители играли не только в карты (преферанс, винт, макао, рамс, баккара) или в рулетку, но и в лото или шахматы. Основными посетителями в первое время после открытия были торговцы, служащие, рабочие и крестьяне, затем наступило время нэпманов, следом за ними
В сентябре 1922 года информация о работе игорных домов и их клиентах была доложена Ф. Э. Дзержинскому. «Доклад о казино прочёл, — сообщал он начальнику московского ГПУ Филиппу Медведю. — Прошу прислать мне справку, как они возникли и куда идут отчисления. Необходимо до этого установить с возможной полностью, кто там бывает, и получить списки этих посетителей. Было бы очень хорошо, если бы можно было возбудить официальное дело, найдя достаточно солидный повод». После проведённых проверок были выявлены не только махинации, но и банальные хищения мастеров зелёного стола.
В популярном сатирическом журнале «Крокодил» № 5 за 1922 год Владимир Владимирович опубликовал «Стих резкий о рулетке и железке» — на первый взгляд сатира, но по сути — впечатления завсегдатая о посещении популярного казино на Кузнецком мосту:
А ЧТО РАБОЧИМ?
По-моему, и от «Казино», как и от всего прочего, должна быть польза для сознательного рабочего. Сделать в двери дырку-глазок, чтоб рабочий играющих посмотрел разок. При виде шестиэтажного нэповского затылка руки начинают чесаться пылко. Зрелище оное — очень агитационное.МОЙ СОВЕТ
Удел поэта — за ближнего болей. Предлагаю как-нибудь в вечер хмурый придти ГПУ и снять «дамбле» — половину играющих себе, а другую — МУРу.Помимо прочих злачных заведений, в Москве того времени было 3500 биллиардных. Владимир Маяковский входил в пятёрку лучших бильярдистов столицы и остался в русской истории этой игры наряду со знаменитыми мастерами кия Березиным, Ефимовым-«3аикой», Миляевым, Кобзевым. Одним из его постоянных партнёров по игре был народный комиссар по просвещению А. В. Луначарский, правда, играл он существенно слабее. Вскоре среди коллег-литераторов выражение «играть как Маяковский» стало означать вхождение в бильярдную элиту.
Теперь первое, о чём узнавал поэт, впервые приезжая в новый для него город, было расположение мест, где собираются серьёзные карточные игроки и любители «погонять шары».
В ходе начавшейся в 1926 году кампании по борьбе с коррупцией и растратами казино, биллиардные и прочие игорные заведения были объявлены главными виновниками хищений бюджетных средств. Чего стоила только одна история заместителя председателя правления общества строителей «Международный красный стадион» героя Гражданской войны Георгия Бабкина, который проиграл в рулетку 24 000 казённых рублей, за что и был осуждён к 10 годам тюремного заключения.
Фактическое закрытие игорных домов произошло, как и многое в СССР, «по многочисленным заявлениям населения». Рабочие и работницы пуговичной фабрики поручали депутатам своего Бауманского района: «Закрыть биллиардные, казино и другие азартные игры, влияющие на бюджет рабочих, к 1 сентября 1929 года. Не допускать развития биллиардных игр, стараться сократить
Не случайно перед визитом В. Маяковского в Америку газета «Нью-Йорк тайме» написала о нём: «Самый популярный поэт России, Маяковский, одновременно и самый богатый поэт — в той мере, в какой богатство позволяемо на его родине… Его последняя книга принесла ему 10 тысяч долларов [45] . Маяковский — самый известный картёжник в России. Он проигрывает в карты больше того, что зарабатывает, и живёт на выигрыш».
2.1. Война объявлена
45
Имелась в виду книжка детских стихов «Что такое хорошо и что такое плохо», которая вышла в свет отдельным изданием в ноябре 1925 года с иллюстрациями художника Н. Денисовского.
В гимназию для продолжения обучения Владимир Маяковский так и не вернулся. Очевидно подающий надежды молодой художник принят в московское Училище живописи, ваяния и зодчества, где, по счастью, не требовали справку о благонадёжности. Здесь он познакомился с поэтом и художником Давидом Бурлюком — странным одноглазым человеком, щеголявшим старинным женским лорнетом, который, по его словам, когда-то принадлежал наполеоновскому «железному маршалу» Луи Даву (?). В русском футуризме Бурлюк — фигура центральная, он постоянный участник мюнхенской выставки «Голубой всадник», основатель творческого объединения «Бубновый валет», куда входили П. Кончаловский, Р. Фальк, А. Куприн, Н. Гончарова, И. Машков, К. Малевич и В. Кандинский. Алексей Кручёных очень точно описывал художника-новатора: «Правильно, по-настоящему оценить Давида Давидовича на первых порах мешает его искусственный стеклянный глаз. У слепых вообще лица деревянны и почему-то плохо отображают внутренние движения. Давид Давидович, конечно, не слепой, но полузряч, и асимметричное лицо его одухотворено вполовину. При недостаточном знакомстве эта дисгармония принимается обыкновенно за грубость натуры, но в отношении Давида Давидовича это, конечно, ошибочно. Более тонкого, задушевного и обаятельного человека едва ли можно встретить» [1.105].
Маяковский Бурлюку поначалу не понравился: «Какой-то нечёсаный, немытый, с эффектным красивым лицом апаша, верзила преследовал меня своими шутками и остротами как „кубиста“. Дошло до того, что я готов был перейти к кулачному бою, тем более что тогда я, увлекаясь атлетикой и системой Миллера, имел некоторые шансы во встрече с голенастым огромным юношей в пыльной бархатной блузе с пылающими насмешливыми чёрными глазами». Думаю, что особых вариантов у Давида всё-таки не было — закалённый уличными драками и тюрьмой Владимир, скорее всего, вышел бы победителем в кулачном бою.
Отношения двух однокашников изменились в лучшую сторону после их совместного участия в панихиде по «почившему в Бозе» академику ИАХ Валентину Серову, на которой они представляли училище: Бурлюк был делегирован от натурного класса, Маяковский — от фигурного, затем оба оказались на концерте Сергея Рахманинова в Благородном собрании. По афористичному определению Маяковского, Давид Бурлюк — лучший художник среди поэтов и лучший поэт среди художников, но, вне всякого сомнения, он фантастически креативный, увлекающийся сам и умеющий увлечь других человек.