Жизнь за жильё
Шрифт:
— Так точно.
— Тогда в районном отделе в отношении гражданина Кантемирова, бывшего пожарного, временно безработного, организуем уголовное дело. Детали потом продумаем, а пока хотя бы твой нож прицепим. И ещё пару статей до кучи. Хотя у тебя и так и всё красиво — бандитизм, убийство и торговля оружием. И на этом основании влепим тебе тридцать суток по президентскому Указу и оставим здесь. Что скажешь, Студент?
— Алексей Павлович, тогда мне надо обязательно на Кресты попасть. УВД Курортного района отправляют своих только в изолятор на Лебедева. Мало ли с кем из знакомых оперов или следователей
— Понял. Сам в дознании никого не успел арестовать?
— За полгода у меня самым крупным делом были лёгкие телесные повреждения у одной младшей сестры и двух старших братьев-близнецов. Всем чуть за сорок. Они вместе у себя на кухне Новый год отмечали. Перепили, поссорились. Братья по привычке за ножи схватились, сестрёнка за сковородку. Победила молодость, вся квартира в крови. Отсидели сутки в ИВС, помирились у меня в кабинете. Дело прекратил за примирением сторон. Сестрёнка сама сбегала за шампанским.
— Круто! — восхитился сотрудник прокуратуры.
— Алексей Павлович, по Олегу Блинкову. — Тимур встал и потянул ушибленную спину. — Умеют бить… До сих пор не отходит.
— Тебе на пользу, — Князев посмотрел с улыбкой. — В камере можешь меня козлом назвать.
— Это обязательно, гражданин начальник. — Сиделец вернулся за стол. — Итак, по Олегу Блинкову, которого мы с детства называем Блинкаусом. Думаю, надо Олега выводить из дела. Блинкаус далёк от всей этой уголовщины, хотя и не доучился в своём Горном институте и сейчас торгует на рынке. Я дам показания, что Мара мне оставил этот свёрток с гранатами, и я сам отправил жену с сыном в одном вагоне с боеприпасами. Пусть будет так, что Блинкаус совсем не при делах.
— Подожди, Тимур. Ты, в самом деле, не знал про гранаты?
— Алексей Павлович, повторю слова, которые сказал следователю Байкееву — я шесть лет оттрубил на войсковом стрельбище Помсен и знаю, что такое детонация боеприпасов, — Кантемиров разволновался и сказал чуть громче: — Я не идиот — отправлять жену и сына в одном купе с боевыми наступательными гранатами РГД-5. Разлёт осколков двадцать пять метров…
— Да ладно, Тимур, успокойся. Верю.
— Вот прямо — от души, гражданин начальник, — печально улыбнулся собеседник.
— Зачем выводить твоего Блинкауса из дела? — вернулся к существу вопроса следователь. — Сели бы вместе. Выглядит достоверно.
— Олег может запутаться в показаниях, и он сейчас всегда при деньгах. Блинкаус — слабак. Слабое звено. Вот пусть и оплачивает свою свободу. Гонорар адвокату за нас обоих, и ещё надо следователя подмазать, чтобы я вышел на свободу с нечистой совестью.
— Адвокат уже есть?
— Да. Вчера потребовал. Вместе учились, зовут Сергей Соломонов. Адвокатский статус получил недавно, до этого работал опером уголовного розыска в Василеостровском районе.
— Доверяешь Соломонову?
— Не во всём. Сергей, хотя и служил в разведроте пехоты, весь такой правильный по жизни.
— Быть правильным — это плохо? — Князев с интересом посмотрел на Кантемирова.
— Не знаю, Алексей Павлович. Может быть, поэтому я в камере и на задании, а Серёга в адвокатуре. И кстати, вчера уже сокамерники сообщили, что у меня взгляд нехороший — ментовский.
— Да ну?
— Так точно. Пришлось
— Иди ты! В самом деле, есть медаль? А «былинник» кто такой?
— Алексей Павлович, долго рассказывать. Скоро адвокат подъедет. Сейчас у меня просьба — прикажите караулу сводить меня в нормальный туалет. И при прощании скажите всякие нехорошие слова.
— Какие слова, Тимур?
— Вам видней, гражданин начальник, — улыбнулся порядочный сиделец.
Следователь нажал кнопку звонка на столе. Обратно в камеру Тимура завели в наручниках. У открытой двери остались младший лейтенант с сержантом, двое рядовых зашли внутрь. Лёгкий ветерок от окон к двери… Один из конвоиров расстегнул наручники, второй стоял рядом на расстоянии удара резиновой палкой. Из глубины коридора раздался громкий голос следователя.
— Думай, Кантемиров. У тебя две статьи особо тяжкие. Сегодня выхожу на арест.
— Думай, не думай — всё равно статью пришьёте, гражданин начальник, — ответил в открытую дверь заключённый и потёр запястья.
Конвой вышел, дверь захлопнулась, и по мозгам сокамерников ударил знакомый скрежет закрывающегося замка. Неволя…
* * *
Кантемиров посмотрел на коллег по бандитскому цеху, улыбнулся, подошёл и с удовольствием вытянулся на нарах, разглядывая зелёный потолок. Камера молчала… Первым не выдержал Черныш.
— Студент, а что там с твоими корешами из дрезденского изолятора? Они уже решётку выдернули.
— Подожди, Черныш. Дай в голове допрос прогнать, — былинник поднял голову от сложенного плаща. — Мне, минимум, пятилеточка светит, а завтра очные ставки и арест.
Тут Сева вспомнил о своих педагогических обязанностях правильного вора, встал с нар и обратился к молодёжи:
— Так, братва, смотрим сюда. Студент только что вернулся от следака и не стал нам петь про ментов позорных и свои былины рассказывать. А начал гонять в своей голове допрос и очные ставки на завтра. Так надо делать всегда! Пацаны, не надейтесь на своих адвокатов. Соображайте своей башкой. — Главный сиделец обратился к живому примеру передачи уголовного опыта. — Правильно, братан… Лежи, напрягай мозг… Твоя делюга.
Тимур кивнул, вернул голову на плащ и задумался: «Интересное дело — и Алексей Павлович, и Савелий — все советуют думать. Да я и так постоянно гоняю мысли от прошлой милицейской жизни в настоящую бандитскую реальность. Как бы не спалиться… Да и над взглядом надо поработать. Итак, что мы имеем на сегодняшний день? Связь восстановлена, но в итоге договорились, что в течение арестантского месяца больше никто на контакт выходить не будет. Через сутки этап на Кресты. В следственном изоляторе, в самом крайнем случае, если что-то пойдёт не так — требовать встречи с замначальника оперчасти, капитаном по фамилии Юрченко, и по имени Юрий. На тюрьме больше известным, как ЮЮ. Не дай бог, конечно… Блинкауса возьмут завтра утром на квартире…»