Жизнь замечательных Блондей
Шрифт:
«Но, — подумал внезапно Питер, — это только если его найдут! А как его найдут? Если этого самого кольца у него нет, а я в полицию не пойду! Узнают? Да кто?! Разве кто-то из… из этих… сюда заглядывает? А Микки сейчас пацан как пацан, мало ли таких…»
— Господин Питер, — сказал вдруг Микки, словно прочитав его мысли. — Если меня найдут, у вас могут быть неприятности…
— Какие неприятности, о чем ты? — В комнату неожиданно вошла Лина, и Питер понял, что она все слышала. — И кто тебя найдет? Сюда даже участковый инспектор
Сев на диван, Лина привлекла к себе Микки и весьма выразительно посмотрела на Питера. За годы брака они отменно научились понимать друг друга без слов.
— Вот что, — сказала Лина решительно. — Скажи-ка честно, нравится тебе у нас?
Микки кивнул, даже не задумавшись, и робко улыбнулся.
— Ты сам-то хочешь вернуться? — продолжала допрос Лина.
— Не знаю… — подумав, ответил Микки. — В Академии было хорошо, а как будет у нового хозяина, я не знаю… может, ничего, а может, и совсем плохо… про него много чего рассказывают… — Он искоса взглянул на Питера. — Я бы… я бы лучше остался тут… Только это ведь нельзя…
— Почему это нельзя? — нахмурилась Лина. — Кто сказал, что нельзя?
— Но я же…
— Ты наш сын, — решительно заявила Лина, встретила ошарашенный взгляд Питера и твердо повторила: — Да, сын. Майкл. Ты ведь не уничтожил его документы, так, Питер?
Питер только и смог, что помотать головой.
— Ну вот… Он постарше был, но ненамного, — продолжила Лина. Судя по всему, этот план она обдумала уже давно. — Питер, очнись, я с тобой говорю! Мы ведь и не сказали никому, что Майкл… — Голос ее прервался, но тут же зазвучал с прежней уверенностью. — Помнишь, все боялись, что соседи начнут пальцами показывать, мол, вырастили уголовника…
— Я всегда говорил тебе, что это мещанские предрассудки, — подал голос Питер. Они в самом деле никому не говорили, куда подевался Майкл, а на расспросы отвечали уклончиво, что вынуждены были отправить его в закрытую школу.
— Предрассудки или нет, а пригодились, — отрезала Лина. — Скажем, что жил в интернате. Из этих, исправительных. Ну, натворил дел по глупости, что уж теперь… Известно, как там кормят, так что никто и не удивится, что не вырос совсем. Болел, опять же…
— Думаешь, никто не помнит, как Майкл выглядел? — спросил Питер скептически. — Приятели его хотя бы?
— Помнят, не помнят, главное, говорить уверенно, тогда и все остальные поверят, — не сдалась Лина. — А приятелей, если увижу, с лестницы спущу. Да они все сидят давно, даром, что малолетки… В школу отдадим со следующего семестра… Микки, ты как, читать-писать умеешь?
— Конечно, — даже обиделся немного Микки. — Меня много чему учили. Я же не просто так, я музыкант… так что я и историю музыки знаю, и вообще… Математику только… не очень…
— Ну это-то не страшно, — махнула рукой Лина. — Выручку посчитать сумеешь, чего еще надо?
—
— Так что? — спросила Лина Микки. — Останешься с нами? Или вернуть тебя обратно?
— Я… госпожа Лина, господин Питер! — Микки, до той поры слушавший с таким выражением лица, будто речь шла не о нем, бросился в ноги Лине, обхватив ее колени. — Не отдавайте меня обратно, я с вами хочу!..
— Ну, не реви только! — нестрого прикрикнула Лина. — И не смей нас господами величать, нашел тоже…
— А… как? — поднял Микки лицо с потеками слез по щекам.
— Майкл… — Лина украдкой вытерла глаза. — Майкл, когда совсем маленький был, почему-то по именам нас называл. Так и пошло потом — мама Лина и папа Пит… Привыкли мы, не стали переучивать…
Питер почувствовал, что в горле запершило, и поспешил отвернуться. Он считал, что мужчине не к лицу проявлять сентиментальность, и решил, что придется научить тому же Микки…
…— Эмиль!!! — раскатился по коридору рык Вернера.
— Я не глухой, вовсе не обязательно так орать, — раздалось в ответ.
— Что?! Не слышу!!! — ответствовал Вернер.
Эмиль только покачал головой. Недавно Вернер по своему обыкновению участвовал в очередной операции, и надо же было такому случиться, что его угораздило оказаться неподалеку от взорвавшейся шумовой гранаты. Каким-то чудом Вернер не пострадал от осколков, но вот уже третий день доводил коллег своим криком: после взрыва он временно оглох. Это постепенно проходило, но пока…
— Читай по губам, — посоветовал Эмиль, зная, что Вернер его все равно не слышит, а значит, можно безнаказанно над ним подтрунивать. — Или давай жестами покажу…
— Не делай из меня идиота, — внезапно ответил Вернер вполне нормальным голосом.
— Ах ты… — Эмиль гневно уставился на приятеля. — Так ты прикидываешься!!!
— Конечно, — довольно ответил Вернер. — Столько интересного о себе услышал от дражайших коллег и любимых подчиненных…
Эмиль страдальчески поморщился. Он мог себе представить, как честили Вернера означенные коллеги и подчиненные, думая, что тот не в состоянии их услышать. А еще он знал, насколько Вернер злопамятен, а потому не завидовал тем, кого угораздило его обидеть.
— Ты в своем репертуаре, — сказал он. — Так зачем я тебе понадобился?
— Да я по поводу твоего пропавшего пета, — ответил Вернер весело.
— А что с ним? — удивился Эмиль. Прошло уже почти два месяца, он и думать забыл о сбежавшем мальчишке. Да того, вероятнее всего, и в живых-то не было, о чем Эмиль и сказал Вернеру.
— А вот и неправда твоя! — лучился улыбкой Вернер. Лучистая улыбка в исполнении Вернера была зрелищем непривычным и даже отталкивающим, но Эмиля не так-то легко было пронять.