Жизнь замечательных Блондей
Шрифт:
Но это открытие недолго занимало Питера, потому что Вернер заговорил:
— Ну а раз никто не хочет мне отвечать, я вынужден сам озвучить то, что мне известно. — Он уставился на Питера и жмущегося к нему Микки сверху вниз. — Этот мальчик — элитный пет, до недавнего времени воспитывавшийся в Академии, где ему и привили хорошие манеры и научили игре на музыкальных инструментах. Не так давно этого пета по имени Микки, если я не ошибаюсь… — Микки приметно вздрогнул, и Вернер удовлетворенно кивнул: — А я не ошибаюсь, как видно… Итак, мальчика купил мой коллега, некто
При звуке этого имени Питер покрылся холодным потом. Если Микки в самом деле принадлежал этому высокопоставленному Блонди, то шансов у них не было, такую незначительную фигуру, как Питер, просто сметут, не глядя! Так что же… расстаться с Микки?!
— По пути в особняк господина Кана, — продолжал вещать Вернер, — из-за халатного отношения к своим обязанностям, допущенного сотрудником Академии, трое перевозимых петов совершили попытку к бегству. Впрочем, Микки, скорее всего, ни в чем не виноват, он явился жертвой парочки отпетых хулиганов, уже получивших по заслугам, а также собственной глупости. Вероятно, — тут Вернер пристально посмотрел на Микки, — Микки даже хотел вернуться, когда понял, что натворил, но не сумел этого сделать по одной простой причине: он не умеет ориентироваться в городе. О дальнейшем я могу лишь догадываться, но результат налицо: гражданин Питер Мерфи присвоил эксклюзивного и весьма дорогостоящего пета и, используя его в личных целях…
— Что вы такое говорите! — предпринял последнюю попытку Питер. — Какие петы, какая Академия? Это мой сын, и попробуйте доказать обратное!
— Легко, — ответил Вернер. — Я не буду сейчас говорить о результатах вскрытия вашего родного сына, чтобы не шокировать вашу жену… — Он отвесил легкий поклон в сторону Лины, вышедшей все же в зал и молча слушавшей его монолог. — Но у пета Микки есть одна примета — клеймо Академии подмышкой. Сомневаюсь, что вы могли его не заметить. Но, раз вы до сих пор не обратились в полицию, выходит, вы решили проигнорировать этот факт.
— Не видел я никакого клейма! — с отчаянием смертника произнес Питер. Нужно было сказать что-то еще, емкое и хлесткое, относительно того, как гнусно торговать детьми, будто морскими свинками, — да что там, как рабами на рынках древних государств Старой Земли! — но слова застревали у Питера в горле. Он боялся высокого Вернера и ничего не мог с собой поделать. Вероятно, попытайся тот силой забрать мальчишку, Питер и бросился бы Микки на помощь, но Вернер пока не сделал ни единого движения по направлению к мальчику. Похоже, он хотел, чтобы Питер раскаялся и сам отдал Микки…
— Это уже не смешно, господин Мерфи. Своим упорством вы вынуждаете меня отбросить хорошие манеры… — В голосе Вернера зазвучали опасные нотки. Питер понял, что или сейчас он решится на что-то отчаянное, или совершенно точно лишится сына, на этот раз — навсегда.
Но сделать он ничего не успел, потому что Микки вдруг сбросил его руку с плеча и шагнул вперед.
— Прошу вас… — произнес он шепотом и изогнулся в каком-то немыслимо изысканном поклоне.
Питер даже представить не мог, что мальчишка способен выглядеть так… так… Он даже
— Прошу вас простить меня, господин. Это полностью моя вина. Я не сумел вернуться к господину после побега. Я заблудился в городе. Я глуп, поэтому не подумал, что могу обратиться к любому полицейскому… — Микки перевел дыхание. — Папа Пит… то есть господин Мерфи подобрал меня на улице и спас от смерти, господин. Прошу вас, пусть ваш гнев обрушится только на меня, этот человек не хотел ничего дурного… Когда я смог рассказать, кто я такой, он хотел обратиться в полицию. Но это я… это я упросил его не делать этого, господин…
Питер смотрел на Микки со все возрастающим изумлением. До сих пор ему не приходилось слышать от мальчика таких долгих и разумных речей. Откуда же ему было знать, что петов в Академии обучают самым различным искусствам, в том числе искусству правильно молить о прощении, буде случится разгневать господина!
— Довольно, — произнес внезапно кареглазый, именно к которому, как с запозданием понял Питер, и была обращена речь Микки.
Поднявшись из-за стола, кареглазый оказался почти одного роста с недовольно молчащим Вернером.
— Ты отнюдь не глуп, — сказал он, взглянув на Микки. Тот держался прямо, но смотрел чуть в сторону: петам не полагается смотреть в глаза господину, это невежливо и даже оскорбительно. — Но врать не умеешь точно так же, как твой новоиспеченный папочка. Рекомендую научиться, и поскорее.
Кареглазый положил руку на плечо Вернеру.
— Идем, — сказал он. — Поздно уже.
— Но… — начал было тот, но, взглянув в лицо товарища, осекся. — Ладно, дело твое… Хотя не ожидал я от тебя такой глупости, Эмиль!
«Эмиль! — мысленно ахнул Питер, сообразив, наконец, кто заявился к нему в гости. Микки, значит, признал своего хозяина даже в этой нелепой одежде… — А второй, значит… Вернер Дирк? Боже, боже…»
— Об этом мы поговорим после. — Обернувшись, Эмиль окинул взглядом троих людей: окаменевшего Питера, сраженного внезапным осознанием того, как близко оказался край пропасти, недоумевающую Лину и прижавшегося к ней Микки. Тот смотрел испуганно, но твердо. Эмиль негромко обратился к нему: — Тебе невероятно повезло, мальчик. Постарайся, чтобы забота этих добрых людей не пропала даром… Майкл.
Вздрогнув, Микки захлопал ресницами, а потом закивал — быстро-быстро, словно боялся, что Эмиль передумает.
— Это за ужин. — Эмиль небрежно бросил на стол несколько крупных купюр. — Сдачи не надо…
…— Эмиль, это глупо, — в который раз повторил Вернер. Он кипел от обиды на то, что все его труды пропали втуне.
— Что именно глупо? — терпеливо спросил Эмиль.
— Так поступать! — Вернер фыркнул.
— А что, мне нужно было его забрать? — прищурился Эмиль. — Ты же слышал его голос — сплошной хрип и сипение! И на кой мне такое чудо сдалось?