Жизнь замечательных времен. 1975-1979 гг. Время, события, люди
Шрифт:
Журнал «Кругозор» (№ 8): Михаил Боярский («Песенка д’Артаньяна» М. Дунаевский — Ю. Ряшенцев, «Бармалей» А. Зацепин — Ю. Энтин); «АББА» («Благодарю за музыку», «Я — марионетка»).
1978. Сентябрь
Кристина Орбакайте в роли первоклашки. Умер сын кинорежиссера Григория Александрова. Корчной грозит прекращением матча. Как ВИА «Лейся, песня» собирал деньги на взятку. Высоцкий в ОВИРе. Похороны Дугласа Александрова. Вячеслав Старшинов снова на льду. Как Никита Богословский придумал мировую сенсацию. Убийство в Горьком. Начались съемки фильма «Москва слезам не верит». Родители
В пятницу, 1 сентября, многомиллионная армия советских учащихся вновь переступила пороги своих учебных заведений. Но были и такие, кто сделал это впервые — первоклашки и первокурсники. Среди первых была дочь Аллы Пугачевой Кристина Орбакайте, которую мама лично привела в тот осенний день в первый класс средней школы № 55 в Кузьминках. Кстати, за все десять лет пребывания дочери в. стенах этого учебного заведения с углубленным изучением английского языка звезда советской эстрады побывает здесь еще два раза, да и то ближе к концу обучения Кристины.
1 сентября в Москве скончался сын знаменитого кинорежиссера Григория Александрова Дуглас. Матерью покойного была актриса Ольга Иванова, с которой Александров познакомился в начале 20-х годов, будучи, как и она,
актером театра «Синяя блуза». В мае 1925 года у них родился сын, которого решили назвать в честь популярного в те годы американского киноактера Дугласа Фербенкса (он в те дни как раз гостил в Москве). Однако этот брак оказался непрочным, и спустя несколько лет Александров и Иванова развелись. В 1934 году кинорежиссер встретил другую женщину — Любовь Орлову, — с которой и прожил счастливо более сорока лет. Что касается Ивановой, то она тоже вышла замуж за актера Бориса Тенина, однако ее дальнейшая судьба сложилась трагически: в 41-м году, рожая второго ребенка, она умерла.
Практически с раннего детства Дуглас рос без родителей: мать постоянно ездила с гастролями по стране, отец (пока они жили вместе) уезжал еще дальше — за океан. Поэтому воспитанием мальчика занималась сестра его матери Елизавета Иванова. Когда началась война, Александров взял сына с собой в эвакуацию — в Баку. Там мальчик впервые стал по-настоящему нужен своему отцу: Александров привлекал его к монтажу своих фильмов, давал писать титры. Незадолго до конца войны Дуглас стал курсантом Тульского пехотного училища и в этом качестве участвовал в Параде Победы на Красной площади. И все же родительские гены взяли свое: окончив училище, Дуглас подался… во ВГИК и поступил на сценарный факультет. Тогда же женился на красавице Галине Крыловой. Но в 1952 году случилась беда: по доносу одного из приятелей его арестовали и бросили в тюрьму (в вину ему поставили чтение журнала «Америка» и просмотры американских фильмов в Доме кино). В Бутырке Дуглас просидел целый год. Допросы были жестокими, с избиениями: от него требовали дать показания на своего отца (мол, он тоже является американским шпионом), заставили сменить американское имя Дуглас на русское Василий. От лагерей его спасло только то, что в марте 53-го умер Сталин. Именно в Бутырке у Дугласа случился первый инфаркт. Второй случился спустя 26 лет и стоил сыну знаменитого кинорежиссера жизни. Было ему 53 года. В начале сентября возобновился шахматный матч в Багио. Как мы помним, после поражения в 17-й партии (27 августа) Виктор Корчной взял тайм-аут
Вспоминает В. Корчной: «Особо я остановился на проблеме Зухаря. Я отметил, что советская «шахматная» новинка была подготовлена еще к матчу с Фишером. Шахматист находится в гипнотической связи с психологом, который внушает ему, например, что он играет как Фишер и Алехин, вместе взятые! Я заявил, что тандем Зухарь — Карпов непобедим; этого кентавра с головой Зухаря и торсом Карпова надо раздвоить, иначе матч невозможен.
Пресс-конференция вызвала большой интерес, была освещена во всех газетах. Оказалось, что Кампоманес контролировал в Багио все сообщения прессы, запрещая публиковать материалы о предосудительном поведении Карпова и советской делегации! Впервые на Филиппинах люди заговорили о скандальном характере шахматного матча. Филиппинская публика решительно встала на мою сторону!..»
Корчной объявил, что в тех условиях, в которых он играл до этого, матч продолжен быть не может. Это заявление вызвало панику в стане ФИДЕ, и к Корчному тут же была направлена делегация из двух человек, которые стали убеждать его продолжать матч. В качестве весомого аргумента в пользу этого они сообщили Корчному о том, что заключено письменное «джентльменское» соглашение, Карпов не возражает против того, чтобы доктор Зухарь размещался в аудитории в секторе, отведенном для официальных членов советской шахматной делегации, а Корчной должен перестать пользоваться своими зеркальными очками. Корчной эти условия принял и 1 сентября вернулся в Багио.
Известный ныне певец Михаил Шуфутинский в те годы был художественным руководителем ВИА «Лейся, песня». В этот коллектив он пришел полтора года назад по протекции своего приятеля композитора Вячеслава Добрынина, который был главным поставщиком шлягеров для этого коллектива. Ансамбль был прописан в Кемеровской филармонии, хотя базировался в Москве. В те годы он был очень популярен прежде всего благодаря таким хитам, как «Песенка про сапожника», «Прощай», «Вот увидишь» и др. Голос солиста ансамбля Владислава Андрианова входил в пятерку лучших голосов в вокально-инструментальном жанре.
Между тем «наверху» к «Лейся, песня» относились с некоторым недоверием, поскольку репертуар ансамбля состоял сплошь из одной лирики, а песен про патриотизм, партию и комсомол в нем не было. В результате при каждом удобном случае коллективу вставляли палки в колеса. Так, в 1976 году его должны были отправить на фестиваль эстрадной песни в югославский город Сплит, но в самый последний момент вместо «Лейся, песня» отправили другой ансамбль. Причем без всякого объяснения причин. Таким образом «Лейся, песня» вынужден был доказывать свою творческую состоятельность исключительно в пределах родного отечества.
Летом 78-го стало известно, что «Лейся, песня» будет участвовать в очередном фестивале советской песни в Сочи, который намечался на середину сентября. В ансамбле это известие было встречено с большим воодушевлением: музыканты знали свои возможности и были уверены в том, что сумеют завоевать на конкурсе самое высокое место. Как вдруг оказалось, что особых талантов для этого как раз и не требуется, а нужно совсем другое. Что именно? Вот как об этом вспоминает сам М. Шуфутинский:
«Незадолго до отъезда на фестиваль меня посещает дирижер Москонцерта Сергей Мелик, и у нас происходит приватный разговор:
— Послушай, Миша, ты вообще хочешь занять на конкурсе первое место?
— Конечно, хочу.
— У вас очень сильная группа, но, понимаешь, этого мало.
Я, кажется, догадываюсь, куда он клонит, но молчу.
— Надо подмазать.
— И сколько надо подмазать?
— Три тысячи рублей, — не моргнув глазом отвечает он. — Первая премия конкурса — три тысячи, вот с ними и нужно расстаться. А я их там в жюри распределю. Жюри присудит вам первую премию.