Жизнь
Шрифт:
Мне уже можно почивать на лаврах. Я достаточно наследил за свою историю, и мне остается жить и наблюдать, как с этим разбирается кто-то новый. Но когда говорят «отошел от дел…». Я отойду от дел, когда помру. Некоторые жалуются, что мы уже старики. Но вообще-то я всегда говорил: если б мы были черными и нас бы звали Каунт Бейси или Дюк Эллингтон, все бы только твердили — давай-давай. Получается, белым рок-н-ролльщикам в нашем возрасте таким заниматься не положено. Но я делаю то, что делаю, не просто чтобы выпускать пластинки и зашибать деньгу. Я здесь, чтобы что-то сказать, чтобы коснуться других людей, иногда отчаянно завывая: «Вам знакомо это чувство?»
В 2007-м Дорис начала таять после долгой болезни. Берт умер еще в 2002-м, но все о нем вдруг завспоминали за несколько недель до того, как Дорис умерла, — спасибо громкой истории, сочиненной журналистом, который написал, что, по моему собственному утверждению, я отсыпал немного отцовского праха и занюхал его с дорожкой кокса. Посыпались заголовки, редакционные статьи, комментарии про каннибализм —
Пока Дорис лежала при смерти, Дартфордский совет давал названия улицам в новозастроенном квартале недалеко от нашего старого дома на Спилман-роуд: Симпати-стрит, Дэн-делайон-роуд, Руби-Тьюздэй-драйв. Все это в течение одной жизни. Улицы в нашу честь через каких-то несколько лет после того, как нас пихали мордой к стене. Может, совет успел опять передумать после истории с батиным прахом. Не знаю, не проверял. В больнице мама, как обычно, задирала врачей, но слабела на глазах. И Энджела сказала: мы ж все видим, отходит она, все уже ясно, ну сколько осталось — сутки, не больше. И тогда говорит: а принеси сюда гитару, сыграй для неё. Хорошая мысль, я как-то вообще об этом не подумал. Начинаешь плохо соображать, когда мать при смерти. В общем, в нашу последнюю ночь вдвоем я взял с собой гитару, сел у нее в ногах — она лежит там, и я спрашиваю: « Как у тебя дела, мамуля?» А она говорит: «Морфий-то этот ничего». Спросила, где я в этот раз остановился. Я сказал, что в Claridge’s. Она говорит: «Можем теперь себе позволить пошиковать, да?» Она выплывала и уплывала в этой опийной дреме, и я сыграл ей пару пассажей из Malaguena и остальные вещи, которые она знала, что я знаю, — то, что я играл с детства. Она забылась, заснула, и на следующее утро моя помощница Шерри, которая присматривала за мамой со всей любовью и преданностью, пришла её навестить, как она делала каждое утро, и спросила: «Вы слышали, как Кит вам играл вчера?» И Дорис сказала: «Да, только мимо нот немножко». В том она вся, моя мамочка. Но тут я не могу перечить Дорис. У неё был безошибочный слух и прекрасное музыкальное чутье, которые она получила в наследство от родителей, от Эммы и Гаса, первого, кто показал мне, как играть Malaguena. И от Дорис же я получил свою первую рецензию. Помню, как она пришла домой с работы. Я сидел на лестнице и наигрывал Malaguena, а она прошла мимо на кухню и что-то там делала, гремела кастрюлями. И начала мне подпевать про себя. И вдруг смотрю — стоит внизу. «Это ты, что ли? А я думала, это радио». Два такта Malaguena — и весь мир твой.
Автор
Об авторах
Кит Ричардс родился в Лондоне в 1945 году. Гитарист, вокалист, автор песен и сооснователь Rolling Stones, помимо этого, также выпустил несколько сольных альбомов со своей группой X-Pensive Winos. Живет в Коннектикуте с женой Патти Хансен.
Джеймс Фокс родился в Вашингтоне в 1945 году и был знаком с Китом Ричардсом с начала 1970-х, когда работал журналистом в газете Sunday Times в Лондоне. Среди его книг — международный бестселлер «Белое зло». Живет в Лондоне с женой и сыновьями.
Кит Ричардс
Жизнь