Жизненное пространство семьи. Объединение и разделение
Шрифт:
Наличие границ, которые бы регулировали дистанцию между членами семьи, – это основа способности создавать общее семейное бытие. Это очень сложный для изучения предмет, так как у каждого человека представление о желаемой близости с другим индивидуально: кому-то достаточно жить в одном городе, а кому-то необходимо работать в одном офисе, спать в одной постели, пользоваться мобильником возлюбленного, есть из его тарелки и вместе с ним посещать туалет. Семейная динамика дистанции изучается достаточно интенсивно в связи с тем, что получают распространение такие новые формы брака, как гостевой или жизнь порознь (living-apart-together). Что же оптимально для семейного счастья?
Психологическая дистанция внутри семьи – гораздо более важная характеристика, чем близость между чужими людьми, поскольку члены семьи находятся в сильной взаимной зависимости, они синхронизируют свои поступки и
Близость между супругами измеряется временем, которое они проводят вместе, частотой сексуальных контактов, количеством совместных решений и уровнем конфликтности. Результаты проведенного в Германии исследования обнаружили, что наиболее психологически разрушительны для человека такие отношения с супругом(ой), при которых он(а) чувствует пресыщение от близости, в то время как партнеру ее недостаточно. Несколько менее вредоносно сочетание, при котором субъект нуждается в более близкой дистанции, а партнер хотел бы отдалиться. Наилучшими считаются отношения, при которых каждому из партнеров недостает близости, и они оба стремятся друг к другу. Эти закономерности равно относятся как к мужьям, так и к женам, но различны у них причины расставания: для мужчин это чрезмерная близость, а для женщин – переживание ее недостатка. Таким образом, очевидно, что психологическое пространство семьи постоянно перекраивается и видоизменяется даже в бездетной семье, а с появлением детей или в присутствии старших членов семьи динамика становится еще более сложной.
Личностные границы возникают у человека не сразу. По-видимому, первые границы появляются уже в младенческом возрасте и носят сугубо телесный характер: внедрение для младенцев выражается в голоде, дискомфорте, яркости света, громкости звука, жесткости пеленок. На протяжении раннего и дошкольного возраста психологическое пространство включает также личную территорию и личные вещи. Соответственно, если насильно вытащить малыша из-под стола, где он прячется от взрослых, или отобрать у него любимую игрушку, это переживается им как удар по личности в целом. Начиная с дошкольного возраста, дети способны завязывать первые личные дружеские отношения, и запрет играть с кем-либо или, напротив, необходимость общаться с теми, кого привели взрослые, – это также разрушительное для ребенка воздействие. Примерно в это же время складываются временные и режимные привычки ребенка: когда ему комфортнее играть, когда спать, когда гулять. Если заставлять ребенка жить по режиму, удобному взрослым, но не совместимому с его внутренним чувством, – это также может восприниматься как насилие. И конечно, это время для общения с природой в разных ее проявлениях, например, с домашними животными. Уже до школы у детей формируются также и личные вкусы, предпочтения, ценности, – все то, что нередко становится поводом для конфликтов в подростковом возрасте.
В случае гармоничного развития человек обладает всеми бытийными языками самовыражения, адекватными шести измерениям психологического пространства, и пользуется ими согласно контексту той реальной ситуации, в которой он оказался. Более того, чем больше свободы переживает маленький ребенок, осваивая окружающую его среду, тем проще ему будет совершить и следующий шаг. Дети, свободные в выборе завтрака, предполагают, что с их эстетическими вкусами также будут считаться, и готовы их отстаивать. Таким образом, в сфере личной свободы, как, впрочем, и во многих других областях человеческого бытия, действует логика специфической справедливости, согласно которой «кто имеет, тому дано будет, а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет». Потому что, предоставляя человеку выбор в очень частной, совсем не важной на первый взгляд ситуации, мы наделяем его не только игрушкой или правом не ложиться в постель подольше, но также и опытом собственного влияния на мир, диалога, в результате которого приобретается желаемое и вырабатываются гуманные ожидания к последующим контактам с миром, основанные на доверии к нему. Способность человека поддерживать свои границы целостными и не разрушаться под влиянием внешних провокаций мы называем психологической суверенностью (Нартова-Бочавер, 2008в).
А если в силу каких-то неблагоприятных обстоятельств происходит так, что у ребенка не было возможности выбирать свое место, одежду, любимую пищу, то не решенная вовремя задача не отменяется, а просто откладывается и решается позже, причем нередко –
Итак, использование разных языков самоподтверждения и самовыражения делает человека очень изощренным в формулировании своих вопросов и пожеланий по отношению к другим людям и миру в целом. И границы его личности, в сущности, совпадают с границами созданного и освоенного им психологического пространства, которое отличается от физического и обладает следующими важными свойствами.
Прежде всего все, что находится внутри пространства, будь то место, дом, ребенок, вещь или идея, переживается человеком как свое, присвоенное или созданное им самим, и поэтому представляющее ценность. Поэтому иногда так трудно переехать в другую страну или дом, выдать дочь замуж, изменить мировоззрение – с каждым из этих действий человек (конечно, в переносном смысле) теряет или изменяет часть себя.
Затем важно иметь в виду, что все находящееся и возникающее внутри психологического пространства мы стремимся контролировать и защищать. Эта дает нам чувство авторства по отношению к своей жизни. В противном же случае мы воспринимаем свою жизнь как сделанную, придуманную и осуществленную кем-то другим, кто выбрал нас в исполнители. С таким ощущением жить очень трудно, и потому в условиях неподлинности, неаутентичности часто возникает стремление самореализоваться в виртуальных и объективно существующих мирах-заместителях – в игре, алкоголизме, мире денег или власти над людьми. В истории и литературе многократно описывался феномен личного одиночества и самоотчужденности тиранов, пытающихся утвердить свою власть над территориями, финансами, другими государствами и людьми. В аспекте психологического благополучия – безуспешно, потому что подчиненные не заменяют семью и друзей, а чужие страны – собственный дом.
Еще одно свойство психологического пространства состоит в том, что не каждый человек о нем задумывается и не каждый знает, чем оно ограничено. Оно есть у каждого, но уловить его трудно, как мы не можем почувствовать вкус воды или запах воздуха. Пространство обычно привычно и прозрачно. Но в проблемных ситуациях оно начинает осознаваться и проявлять себя. Мы вспоминаем о сердце, когда оно болит; о доме – когда не можем в него войти; о сумке – когда ее забыли или она украдена. Границы осознаются, когда возникает сомнение в их прочности.
И потому неудивительно, что самая главная особенность психологического пространства – это целостность границ. Если они нарушаются, человек стремится «залатать» дыры, при этом, возможно, другими средствами по сравнению с теми, что привели к нарушению. А отчего они нарушаются? Это сложный вопрос. Личность динамична. Границы могут открываться изнутри – когда у человека возникает новая потребность. И они могут взламываться снаружи, если потребность или зависимость прививается другими. При этом характерно, что почти любая потребность обладает скрытым, символическим смыслом, который универсален: показать миру, что Я существую, мне многое нужно, я этого добиваюсь. И потому в случае неудовлетворения одной потребности можно попытаться удовлетворить другую, что часто помогает. Вектор самоподтверждения смещается с одного объекта на другой. В психоанализе, когда речь идет о том, что чувства, адресованные одному человеку, направляются на другого, используется понятие переноса, а объект-заместитель называется переходным объектом. Можно сказать, что переходами и переносами отмечено все человеческое бытие.
Каждый человек поддерживает границы своего психологического пространства разными способами и с разной успешностью. Кто-то страстно ищет внешней автономии через захват, внедрение, силу и власть. Кому-то это не нравится, и тогда он предпочитает самоутверждаться, расширяя внутренний мир и внутреннее пространство. У кого-то не получается ни то ни другое, и тогда не умеющий себя защитить человек чувствует себя слабым, уязвимым, ничего не достойным. Однако напрямую мы не можем связать ни аскезу с бедностью и униженностью, ни сибаритство – с полноценностью. Все определяется тем, насколько этот выбор естествен для каждого и каким потребностям в действительности он служит, ведь хорошо известно, что смирение и гордыня – часто две стороны одной медали.