Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих
Шрифт:
Он же написал фреской во дворе монастыря Сан Стефано много историй из Ветхого Завета и одну из Нового, разделив их разными Добродетелями, фигуры которых он изобразил в страшно смелых сокращениях. Такие приемы он любил всегда и старался вводить в свои композиции самые трудные из них, умея их преподнести лучше любого живописца.
После того как дож Дорна выстроил себе в Генуе на набережной дворец, и знаменитейший живописец Перино дель Вага по его заказу расписал маслом и фреской залы, покои и передние, которые по красоте и богатству живописи были величайшим чудом, и так как Перино в то время не очень прилежал к работе, то для того он, подстегнутый соревнованием, сделал то, чего он один не делал, дож пригласил и Порденоне, который принялся за открытую террасу, где в своей обычной манере написал фриз с детьми, разгружающими лодку, наполненную морскими животными, которые, извиваясь, принимают красивейшие положения. Он написал также большую историю с Ясоном, просящим у дяди разрешения отправиться за золотым руном. Однако дож видел отличие работ Перино от работ Порденоне и, отпустив последнего, пригласил вместо него сиенца Доменико Беккафуми, мастера более превосходного
А Джованни Антонио, когда он вернулся в Венецию, сообщили, что феррарский герцог Эрколе вызвал из Германии большое число мастеров, приступивших к выделке шелковых, парчовых, сырцовых и шерстяных тканей в соответствии с его потребностями и распоряжениями. Но так как в Ферраре не было хороших рисовальщиков фигур (ибо Джироламо из Феррары имел больше способностей к портретам и отдельным предметам, чем к внушительным историям, где нужна была мощь искусства рисунка), ему посоветовали отправиться на службу к этому синьору. Поэтому, так как ему одинаково хотелось приобрести и славу, и деньги, он уехал из Венеции и, когда прибыл в Феррару, был принят герцогом весьма ласково. Однако вскоре после приезда он занемог весьма тяжкой грудной болезнью, слег в постель уже полумертвым и, так как ему становилось все хуже, а пособить уже ничем было нельзя, дня через три пятидесяти шести лет от роду он закончил свой жизненный путь. Происшедшее показалось странным как герцогу, так и его друзьям, и в течение еще долгих месяцев многие думали, что он умер от яда. Прах Джован Антонио был погребен с почестями, и смерть его опечалила многих, в особенности же в Венеции, ибо Джован Антонио был находчивым собеседником, имел много друзей и приятелей и очень любил музыку, а так как он изучил латинских писателей, то и выражался легко и изящно. Фигуры в его работах всегда были крупные, он обладал богатейшей выдумкой и разносторонней способностью хорошо изображать любую вещь, но особенно решительно и быстро писал он фреской.
Его учеником был Помпонио Амальтео из Сан Вито, который за свои хорошие качества удостоился стать зятем Порденоне. Помпонио этот в области искусства следовал всегда за своим учителем и весьма хорошо проявил себя во всех своих работах, о чем можно судить в Удине по расписанным маслом створкам нового органа, на которых снаружи изображен Христос, изгоняющий торгующих из храма, а внутри история Пробатической Писцины и Воскрешение Лазаря. В церкви Сан Франческо того же города его рукой написан маслом образ со св. Франциском, принимающим стигматы с прекраснейшим пейзажем и с восходом солнца, которое излучает серафический свет, чьи ослепительные лучи пронзают ладони, ступни и бок св. Франциска, в то время как тот его приемлет, молитвенно склонив колена и переполненный любовью, а его товарищ глубоко потрясен и, изображенный в сокращении, припал к земле. Помпонио написал, кроме того, фреской для братии делла Винья в торце их трапезной Иисуса Христа в Эммаусе между двумя учениками. У себя на родине в селении Сан Вито, в двадцати милях от Удине, он расписал фреской в церкви Санта Мариа капеллу Мадонны в манере столь прекрасной и угодил всем так, что удостоился возведения в дворяне этой местности преподобнейшим кардиналом Марино Гримани, патриархом аквилейским и синьором Сан Вито.
В этом жизнеописании Порденоне мне захотелось упомянуть об этих превосходных фриульских художниках, потому что, как мне кажется, они своими талантами этого заслужили, а также для того, чтобы в том, что будет сказано ниже, было ясно, как после такого начала могло появиться такое количество еще более превосходных художников, о чем будет сказано в жизнеописании Джованни Рикаматори из Удине, которому наш век стольким обязан за его лепнину и за его гротески.
Возвратимся, однако, к Порденоне: после вышеописанных работ, выполненных им в Венеции, во время светлейшего Гритти, он, как уже говорилось, скончался в 1540 году. И так как он принадлежал к выдающимся людям нашей эпохи, проявив себя более всего в своих рельефных круглых фигурах, как бы отделяющихся от стены, его можно причислить к тем, кто обогатил искусство и облагодетельствовал мир.
ЖИЗНЕОПИСАНИЕ ДЖОВАННИ АНТОНИО СОЛЬЯНИ ФЛОРЕНТИЙСКОГО ЖИВОПИСЦА
Мы часто видим, что среди тех, кто занимается словесностью, а также ремеслом, требующим изобретательности, люди мрачные более прилежны и с большим терпением переносят тягости трудов, а потому редко бывает, чтобы люди такого склада не достигали превосходства в такого рода занятиях, как это и было с Джованни Антонио Сольяни, флорентийским живописцем, который и по внешнему виду, как сама мрачность, был холоден и мрачен. И так это умонастроение на него действовало, что никакими мыслями от художественных вещей он не отвлекался, разве только семейными заботами, которые он очень близко принимал к сердцу, хотя и был достаточно обеспечен, чтобы сводить концы с концами.
Занимаясь искусством живописи, он в течение двадцати четырех лет состоял при Лоренцо ди Креди, с которым он и жил, всегда его почитая и помогая ему всякого рода услугами. Сделавшись за это время отменнейшим живописцем, он во всех своих работах обнаруживал себя и позднее самым верным учеником своего учителя и подражателем его манере, что видно уже по первым живописным его работам в церкви Оссерванца на холме Сан Миньято под Флоренцией, где он воспроизвел образ с Рождеством Христовым, повторив то, что Лоренцо написал для монахинь св. Клары, и не хуже самого Лоренцо. А после того как он ушел от названного своего учителя, он написал маслом в церкви Сан Микеле ин Орто для цеха виноторговцев св. Мартина в епископском облачении, благодаря чему приобрел известность отменнейшего мастера. А насколько Джованни Антонио высоко почитал работы и манеру фра Бартоломео ди Сан Марко
После этого для мадонны Альфонсины, супруги Пьеро деи Медичи, он написал образ, помещенный по обету на алтарь капеллы Мучеников в камальдульской церкви во Флоренции. На образе этом изображены распятый св. Аркадий и другие мученики с крестами в руках, две же фигуры, наполовину прикрытые одеждой и наполовину обнаженные, стоят на коленях, поставив кресты на землю, а в воздухе – несколько маленьких путтов с пальмовыми ветвями в руках. Образ этот, выполненный с большой тщательностью и законченный с хорошим вкусом, проявлявшимся в колорите и весьма живых лицах, был помещен в названной камальдульской церкви. Однако, так как во время осады Флоренции монастырь этот был отнят у отцов-пустынников, свято совершавших в этой церкви богослужения, и позднее был передан монахиням Сан Джованнино ордена иерусалимских рыцарей, а в конце концов и разрушен, названный образ по приказанию синьора герцога Козимо был перенесен в церковь Сан Лоренцо, в одну из капелл семейства Медичи, как работа, которую можно причислить к лучшим произведениям Сольяни.
Им же для монахинь Крочетты была написана маслом Тайная вечеря, получившая тогда большое одобрение, а для Таддео Таддеи на Виа деи Джинори в табернакле он написал фреской распятого Христа с предстоящими Богоматерью и св. Иоанном и несколькими ангелами в воздухе, которые оплакивают его совсем как живые. Произведение это получило заслуженно большое одобрение и как работа фреской выполнено отменно. Его же рукой в трапезной аббатства черных монахов во Флоренции написано Распятие с ангелами, летающими и плачущими, с большим изяществом, внизу же Богоматерь, св. Иоанн, св. Бенедикт, св. Схоластика и другие фигуры. Для монахинь же Святого Духа на набережной Сан Джорджо он написал на двух холстах, находящихся в церкви, св. Франциска и св. Елизавету, королеву венгерскую и сестру этого ордена. Для сообщества Чеппо он очень красиво расписал хоругвь, какую носят в процессиях, где с одной стороны он изобразил Посещение Богоматери, а с другой – св. Николая епископа с двумя мальчиками, в одежде флагеллантов, из которых один держит перед ним книгу, а другой три золотых шара. На образе в церкви Сан Якопо сопр'Арно он написал Троицу с бесчисленным множеством путтов и коленопреклоненными св. Марией Магдалиной, св. Екатериной и св. Иаковом, по бокам же стоят две фигуры, написанные фреской: кающийся св. Иероним и св. Иоанн, а на пределле три истории он поручил своему ученику Сандрино дель Кальцолайо, и они получили большое одобрение.
В местечке Ангиари он написал маслом на дереве на торцовой стене одного сообщества Тайную вечерю с фигурами в естественную величину, а на боковых стенах, а именно с одной стороны Христа, омывающего ноги апостолам, а с другой – слугу, несущего два сосуда с водой. Работа эта весьма там почиталась, ибо поистине вещь это редкостная, и принесла ему честь и пользу. Одна его картина с Юдифью, отрубившей голову Олоферна, была послана в Венгрию, как вещь отменно прекрасная, а другая, с усекновением главы Иоанна Крестителя, где в перспективе он изобразил наружный вид капитула Пацци, того, что в первом дворе Санта Кроче, подобным же образом была послана заказавшим ее Пауло да Терраросса в Неаполь, как вещь прекраснейшая. Также и для одного из членов семьи Бернарди он написал две другие картины, помещенные в одной из капелл церкви Оссерванца в Сан Миньято. Там изображены маслом две фигуры в естественную величину, а именно св. Иоанн Креститель и св. Антоний Падуанский. Образ же, который должен был находиться между ними, поскольку Джованни Антонио по природе был в работе медлительным и неторопливым, писался так долго, что заказчик умер. И потому образ этот, на котором должен был быть изображен усопший Христос на коленях у Богоматери, так и остался незаконченным.
Когда после всего этого Перино дель Вага уехал из Генуи, поссорившись с дожем Дорна, и стал работать в Пизе и когда Стаджо, скульптор из Пьетрасанты, начал отделывать мрамором новые капеллы в последнем нефе собора, а также помещение, что позади главного алтаря, служащее ризницей, было постановлено, чтобы названный Перино, как будет рассказано в его жизнеописании, начал вместе с другими мастерами заполнять живописью эти мраморные украшения. Но так как Перино был снова вызван в Геную, то поручили Джованни Антонио приложить руку к картинам, которые должны были заполнить упомянутую нишу за главным алтарем и изображать жертвоприношения Ветхого Завета, как прообразы жертвоприношения Святейших Даров, стоявших тут же на середине главного алтаря. И тогда Сольяни на первой картине изобразил жертвоприношение, совершенное Ноем и его сыновьями по выходе их из ковчега, а рядом жертвоприношения Каина и Авеля, которые получили большое одобрение, но больше всего нравились жертвоприношения Ноя, за то, что там были великолепнейшие лица и части фигур. Картина с Авелем прекрасна очень хорошо написанным пейзажем и лицом Авеля, которое кажется самой добротой, в отличие от лица Каина, имеющего вид настоящего злодея. И если бы Сольяно продолжал работать настолько же бодро, насколько вяло он работал до сих пор, он благодаря попечителю, от которого он получил заказ и которому очень нравились его манера и добросовестность, довел бы до конца все работы в соборе. А между тем помимо названных картин он написал тогда лишь один образ, предназначавшийся для капеллы, которую начал Перино. Закончил он его во Флоренции и так, что он очень понравился пизанцам и был признан отменно прекрасным. Изображены там Богоматерь, св. Иоанн Креститель, св. Георгий, св. Мария Магдалина, св. Маргарита и другие святые.