Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих
Шрифт:
И так как образ был одобрен, попечителем ему были заказаны еще три образа, за которые он принялся, но не закончил при жизни названного попечителя, на чье место был выбран Бастьяно делла Сета, увидевший, что дело затягивается, и передавший заказ на четыре картины для главного алтаря названной ризницы сиенцу Доменико Беккафуми, превосходному живописцу, который сразу принялся за дело, как об этом будет рассказано на своем месте, но написал один лишь образ, остальное же доделали другие живописцы.
А Джован Антонио закончил не спеша с большой тщательностью два других образа и в обоих изобразил Богоматерь в окружении многочисленных святых. В завершение же всего он вернулся в Пизу и написал там четвертый и последний образ, который получился хуже остальных то ли из-за старости, то ли из-за соперничества с Беккафуми, либо по другой причине. Однако попечитель Бастьяно, видя медлительность этого человека, заказал, чтобы довести
А так как он заслужил от пизанцев большую благодарность, ему после смерти Андреа дель Сарто предложено было написать образ для сообщества св. Франциска, оставленный названным Андреа незаконченным. Образ этот находится ныне в названном сообществе, что на площади Сан Франческо в Пизе. Для попечительства упоминавшегося собора он нарисовал несколько узоров для балдахинов и еще много таких же во Флоренции, так как он занимался этим охотно и в особенности вместе со своим другом – флорентийским живописцем Томмазо ди Стефано.
Когда Джованни Антонио был приглашен братией монастыря Сан Марко во Флоренции расписать торцовую стену их трапезной за счет одного из их братьев-послушников по имени деи Молетги, имевшего в миру большие денежные средства, ему захотелось постараться показать, на что он способен, и написать там Христа, насыщающего пять тысяч человек пятью хлебами и двумя рыбами. И он уже сделал рисунок со многими женщинами, детьми и другими лицами, находящимися в смятенной толпе, но эта история не понравилась братии, заявившей, что им нравятся вещи земные, обыкновенные и простые. Тогда, по их желанию, пришлось ему написать св. Доминика, как он, находясь в трапезной со своей братией, обнаруживает, что нет хлеба, и возносит моление к Богу, и весь стол чудесным образом покрывается хлебом, принесенным двумя ангелами в человеческом обличии. В произведении этом он так изобразил многих монахов из находившихся тогда в монастыре, что они кажутся живыми, в частности же послушника деи Молетги, прислуживающего за столом. После этого он написал в полутондо над столом св. Доминика у подножия креста с Распятым и плачущих Богоматерь и св. Иоанна Евангелиста, по сторонам же св. Екатерину Сиенскую и св. Антонина, флорентийского архиепископа, принадлежащего к этому ордену; все это было выполнено для работы фреской очень чисто и тщательно. Но гораздо лучше вышло бы у Сольяни то, что он задумал, ибо живописцы лучше выражают свои замыслы, чем чужие. С другой же стороны, честь и тому, кто, отказываясь от своего, не ропщет. Набросок тот с хлебами и рыбами находится у Бартоломео Гонди, которому кроме большой картины, написанной собственноручно Сольяни, принадлежит также много рисунков и головных портретов, написанных красками с натуры на грунтованных листах, полученных им от жены Сольяни, близким другом которого он был, после его смерти. Есть и у нас в нашей Книге несколько его рисунков, поистине прекрасных.
Для Джованни Серристори Сольяни начал большой образ, предназначавшийся для церкви Сан Франческо дель Оссерванца, что за воротами Сан Миньято, с бесчисленным множеством фигур; некоторые головы там чудесны и лучше всех, когда-либо им написанных. Однако когда названный Джованни Серристори умер, образ этот был еще не закончен, но тем не менее Джованни Антонио не спеша дописал его, так как получил за него сполна, и передал его мессеру Аламанно, сыну Якопо Сальвиати и зятю и наследнику Джованни
Во Флоренции Джованни Антонио выполнил и много других вещей, частично оставшихся по домам горожан, частично же отправленных в разные места, но после того как было рассказано о главных, упоминать о них не приходится.
Был Сольяни человеком честным и весьма благочестивым и всегда занимался своими делами, не докучая никому из своих собратьев по искусству.
Учеником его был Сандрино дель Кальцолайо, расписавший табернакль на Канто делле Мурате, а для больницы дель Темпио он написал св. Иоанна Крестителя, призывающего бедняков в этот приют; сделал бы он и еще больше и лучше, если бы не умер молодым.
Его учеником был также Микеле, ушедший потом учиться к Ридольфо Гирландайо, имя которого и принял, а равным образом и Бенедетто, уехавший с Антонио Мини, учеником Микеланджело Буонарроти, во Францию, где написал много прекрасных вещей, и, наконец, Заноби да Поджино, выполнивший много работ для города.
В завершение всего, претерпев много от каменной болезни, усталый уже и немощный Джованни Антонио отдал душу Богу пятидесяти двух лет от роду. Смерть его принесла большое огорчение, так как он был человеком добрым и манера его очень нравилась, благодаря тому что он выражал благоговейность и именно так, как это нравится тем людям, которые, не прельщаясь трудностями в искусстве и всякими смелостями, любят произведения искренние, простые, нежные и изящные.
После его смерти было произведено вскрытие и нашли три камня, величиной в яйцо каждый. А при жизни он ни за что не соглашался, чтобы их вынули, никого и слушать не хотел.
ЖИЗНЕОПИСАНИЕ ДЖИРОЛАМО ИЗ ТРЕВИДЖО ЖИВОПИСЦА
Редко бывает, чтобы художники, родившиеся в какой-либо местности и продолжающие работать у себя на родине, были вознесены судьбой до того благополучия, которого заслуживает их мастерство, между тем как, добиваясь признания во многих местах, они в конце концов рано или поздно где-нибудь его да нашли бы. И выходит часто и так, что художник, получивший лишь запоздалое воздаяние за свои труды, наслаждается им лишь очень недолго, отравленный ядом смерти, точь-в-точь как мы это увидим в жизнеописании живописца Джироламо из Тревиджо, который почитался отменнейшим мастером и который, не будучи очень большим рисовальщиком, все же был прелестным колористом в масле и фреске и сильно подражал приемам Рафаэля Урбинского.
Он долго работал в Тревиджо, у себя на родине, да и в Венеции выполнил много работ, и в частности расписал фреской фасад дома Андреа Удоне, внутри же – фризом с мальчиками двор и одну из верхних комнат. Все это было сделано в цвете, а не светотенью, ибо в Венеции больше нравится цвет, чем что-либо другое. Посередине этого фасада, в большой истории, изображена летящая Юнона с полумесяцем в волосах, над облаками, прикрывающими ей бедра, и с поднятыми руками, в одной из которых она держит сосуд, а в другой – чашу. Он изобразил подобным же образом толстого румяного Вакха с сосудом в руке, другой же рукой он, качаясь, держится за Цереру со снопом колосьев в руках. Изображены там и грации, и пять путтов, которые, летя вниз, их приглашают, как бы намекая на изобилие даров, приносимых ими дому Удоне. А чтобы показать, что дом этот – друг и приют талантов, тревиджец изобразил с одной стороны Аполлона, а с другой – Палладу; работа эта была выполнена очень свежо и потому принесла Джироламо честь и пользу.
Он же написал образ для капеллы Мадонны в соборе Сан Петронио, соревнуясь с несколькими болонскими живописцами, как об этом будет рассказано в своем месте. И, проживая, таким образом, в Болонье, он написал там много картин, а в соборе Сан Петронио, в мраморной капелле св. Антония Падуанского, он написал маслом все истории его жития, в которых обнаружил бесспорно вкус, добросовестность, грацию и очень большую отделанность. В церкви Сан Сальваторе он написал образ Богоматери, поднимающейся по ступеням с несколькими святыми, и другой, на котором изображена Богоматерь, парящая в воздухе с несколькими детьми, а внизу св. Иероним и св. Екатерина, и который был поистине самой слабой из его работ, находящихся в Болонье. В Болонье же над одним порталом он написал фреской Распятого, Богоматерь и св. Иоанна, получивших величайшее одобрение. В болонской церкви Сан Доменико он написал маслом Мадонну с несколькими святыми, лучшую из своих работ, находящуюся близ хора, где поднимаются к раке св. Доминика; там же изображен и заказавший ее жертвователь. Равным образом он написал красками картину для графа Джованни Баттисты Бентивольи по принадлежавшему ему картону с историей волхвов, выполненному рукой сиенца Бальдассаре; он завершил ее весьма удачно, несмотря на то, что там было более сотни фигур.