Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих
Шрифт:
Не могу не рассказать и о замыслах Триболо, относящихся к украшению большого сада-лабиринта статуями, которые должны были стоять в нишах, как обычно распределенных по простенкам. По разумному совету мессера Бенедетто Варки, превосходнейшего поэта, оратора и философа нашего времени, он решил поставить в торцах наверху и внизу четыре времени года, а именно: Весну, Лето, Осень и Зиму, причем каждая должна занимать место, наиболее отвечающее тому или другому времени года. При входе по правую руку, возле Зимы, в этой части стены, которая поднимается вверх, должны были стоять шесть фигур, обозначающих и являющих величие и доброту дома Медичи и то, что все добродетели сосредоточены в герцоге Козимо, а именно: Справедливость, Милость, Храбрость, Благородство, Мудрость и Щедрость, каковые всегда отличали дом Медичи, ныне же все принадлежит превосходнейшему синьору герцогу, ибо он и справедлив, и милостив, и храбр, и благороден, и мудр, и щедр. И потому, что благодаря этим качествам город Флоренция обладает законами, миром, оружием, науками, словесностью и искусствами,
Благодаря всем этим украшениям сад этот поистине стал бы самым богатым, самым великолепным и самым нарядным садом всей Европы, но все осталось незавершенным, ибо Триболо, пока синьор герцог был склонен к осуществлению всего этого, не сумел воспользоваться случаем и в короткое время довести дело до конца, как это можно было сделать, когда были в его распоряжении люди, а герцог, щедро тративший на это деньги, не испытывал еще тех затруднений, с которыми он встретился впоследствии. Более того, его превосходительство, не довольствуясь в то время тем изобилием воды, какое там можно видеть, намеревался отдать распоряжение об изыскании воды и в Вальченни, где ее очень много, чтобы всю соединить с водой Кастелло посредством акведука, подобного уже сделанному, и довести ее во Флоренцию до площади, где находится его дворец. И надо сказать правду, если бы дело это подогревалось человеком более живым и в большей мере стремящимся к славе, оно, по крайней мере, сильно продвинулось бы вперед.
Но так как Триболо (не говоря о том, что он был очень занят в разных предприятиях герцога) весьма живым человеком не был, он особенно себя не утруждал и пока работал в Кастелло собственноручно, не выполнил ничего, кроме двух фонтанов с двумя реками Арно и Муньоне и статуей Фьезоле; впрочем, это происходило, видимо, только оттого, что он, как уже говорилось, был слишком занят различными предприятиями герцога, который, между прочим, поручил ему выстроить мост через реку Муньоне за воротами Сан Галло, на главной дороге в Болонью. А так как река пересекала дорогу наискось, то и мост Триболо выстроил с косой аркой, в соответствии с косым направлением реки. Нововведение это получило большое одобрение, ибо скошенную арку он связал камнями со всех сторон настолько крепко, что мост получился прочным и весьма изящным, да и вообще был превосходным сооружением.
Незадолго до того герцог пожелал воздвигнуть гробницу синьору Джованни деи Медичи, своему отцу, и так как Триболо хотелось, чтобы сооружение было поручено ему, он сделал очень красивую модель в соревновании с Раффаэлло да Монтелупо, который сделал другую и которому покровительствовал Франческо ди Сандро, учитель фехтования его превосходительства. И все же герцог решил осуществить модель Триболо, который и отправился поэтому в Каррару за мрамором, где он высек также два водоема для лоджий в Кастелло, плиту и много других мраморов.
А в это время к мессеру Джованбаттиста, ныне епископу Пистойи, прибывшему в Рим по делам синьора герцога, явился Баччо Бандинелли, только что закончивший в Минерве гробницы пап Льва X и Климента VII, дабы попросить милости у его превосходительства. Вот почему мессер Джованбаттиста и написал герцогу, что Бандинелли хочет поступить к нему на службу, на что его превосходительством было отписано, чтобы он, возвращаясь, взял его с собой. Когда же Бандинелли приехал во Флоренцию, он так нахально начал вертеться вокруг герцога, давая ему обещания и показывая рисунки и модели, что гробница названного синьора Джованни, которую должен был делать Триболо, была заказана ему. И, забрав куски мрамора, заготовленные Микеланджело и находившиеся во Флоренции на Виа Моцци, и испортив их без зазрения совести, он приступил к работе. А Триболо, воротившийся из Каррары, обнаружил, что по излишним вялости его и благодушию работу у него отняли.
В тот год, когда синьор герцог Козимо породнился с синьором дон Педро Толедским, маркизом Виллафранки, который тогда был вице-королем Неаполя, взяв в супруги дочь его синьору Леонору, во Флоренции состоялись торжества по случаю бракосочетания. И Триболо было поручено у ворот, ведущих в Прато, соорудить триумфальную арку,
Главной фигурой в этой работе была выполненная Триболо и поставленная на вершине фронтона на украшенном рельефами пьедестале женщина, высотой в пять локтей, изображавшая Плодородие, с пятью мальчиками, из которых трое стояли, прижавшись к ее ногам, один сидел у нее на коленях и один на руках. А по обеим ее сторонам, на склонах фронтона, лежали две фигуры той же величины, из которых одна, опиравшаяся на колонну и державшая тонкий жезл, была Уверенностью, другая же, с шаром в руках, была Вечностью, у ног же их был почтенный старец, изображавший Время, с солнцем и луной в руках. Какой была живопись арки, рассказывать не буду, так как о ней может прочесть каждый в описании убранства свадебных торжеств. А так как Триболо было особо поручено и украшение палаццо Медичи, он поместил в люнетах сводов двора много вензелей с изречениями, связанными и с этим бракосочетанием, и бракосочетаниями знаменитейших представителей дома Медичи. Помимо этого, он весьма пышно украсил весь большой открытый двор историями, с одной стороны связанными с римлянами и греками, а с другой стороны относящимися к знаменитым членам названного дома Медичи. И все эти истории были написаны лучшими из молодых флорентийских живописцев того времени под руководством Триболо: Бронзино, Пьерфранческо ди Сандро, Франческо Бакьяккой, Доменико Конти, Антонио ди Доменико и Баттистой Франко, венецианцем. Помимо же этого Триболо на площади Сан Марко на огромном основании высотой в девять локтей (где на цоколе над карнизом Бронзино написал две прекраснейшие истории бронзовой краской) поставил коня в двенадцать локтей, вставшего на дыбы, а на нем соответствующей величины фигуру в доспехах, и фигура эта, повергающая раненых и убитых, изображала доблестнейшего синьора Джованни деи Медичи, отца его превосходительства.
Работу эту выполнил Триболо с таким толком и искусством, что всякий, ее видевший, дивился, и особенно удивительной была быстрота, с какой он ее закончил с помощью, между прочим, и скульптора Санти Бульони, который, упав оттуда, покалечил себе ногу и чуть не умер.
Равным образом по указаниям Триболо, для комедии, которая там разыгрывалась, Аристотель да Сангалло (который в этом деле был поистине превосходнейшим, о чем будет рассказано в его жизнеописании) написал чудесную перспективу, а сам Триболо для костюмов интермедий, сочиненных Джованбаттистой Строцци, которому была поручена постановка всей комедии, придумал платья, обувь, прически и прочие одеяния, такие красивые и изящные, какие только можно себе вообразить. По этой причине герцог и позднее пользовался изобретательностью Триболо и для многих прихотливых маскарадов, таких, как Медвежий, тот, когда состязались буйволицы, Вороний и другие.
В год, когда у названного синьора герцога родился первенец, синьор дон Франческо, надлежало произвести пышное убранство флорентийского храма Сан Джованни, которое в полной мере отвечало бы этому торжеству и при котором храм мог бы вместить сто благороднейших юношей, которым надлежало сопровождать новорожденного от дворца до названного храма, где должно было происходить крещение. Тогда и этот заказ был возложен на Триболо, который совместно с Тассо, приспособляясь к месту, добился того, что храм сей, и сам по себе прекраснейший и древний, стал похож на новый храм в современном духе, наилучшим образом задуманный вместе с расположенными кругом скамьями, богато украшенными живописью и золотом. В середине же под фонарем он поместил на четырехступенном основании большую восьмигранную деревянную резную купель, и по углам всех восьми граней вились молодые виноградные лозы, поднимавшиеся от земли, на которую опирались львиные лапы, до верха парапета, увенчанного несколькими большими путтами, которые, стоя в разных положениях, руками держались за края купели, а плечами поддерживали отдельные фестоны, заплетавшиеся в единую гирлянду, свисавшую кругом над всей средней полостью этой купели.
Помимо этого, Триболо поместил в середине купели деревянную подставку, украшенную красивыми фантазиями, на которой он утвердил святого Иоанна Крестителя из мрамора, высотой в три локтя, работы Донателло, оставленного им в доме Джизмондо Мартелли, о чем говорилось в его жизнеописании. В общем же храм сей и внутри и снаружи был украшен как нельзя лучше, и нетронутой осталась одна лишь главная капелла, где в старом табернакле находятся рельефные фигуры, которые сделал еще Андреа Пизано. А так как все было обновлено, то и казалось, что капелла эта, столь древняя, нарушала общее изящество всего остального. И вот, когда однажды пришел герцог посмотреть на убранство, он, будучи человеком с разумением, все похвалил и признал, Что Триболо все хорошо приспособил к месту, к помещению и ко всему остальному. Он разразился сильными упреками лишь за то, что главная капелла была оставлена без внимания, и, будучи человеком решительным, тут же толково распорядился прикрыть всю эту часть огромнейшим холстом, расписанным светотенью, где бы святой Иоанн Креститель крестил Христа, а кругом стоял бы народ, глазеющий и крестящийся, в разных положениях, одни бы одевались, а другие бы раздевались, а сверху Бог Отец ниспосылал бы Святого Духа, а два источника в виде рек Иора и Дана изливали бы воды, образующие Иордан.