Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих

Вазари Джорджо

Когда герцог это увидел, он пожелал, чтобы и при Урбинском дворце были выстроены новые покои, занимающие почти весь фасад, выходящий к Сан Доменико. Когда же строительство их было закончено, получились самые красивые помещения всего этого двора, вернее дворца, самое нарядное из всего, что там было.

Короткое время спустя владетели Болоньи обратились к герцогу с просьбой отпустить его к ним на несколько дней, на что его превосходительство согласился весьма охотно. Отправившись туда, он сделал для них все, что они желали, так, что они остались весьма довольны и оказали ему бесчисленные любезности. После этого, когда герцог пожелал устроить в Пезаро морской порт, он изготовил ему прекраснейшую модель; и она была отослана в Венецию в дом графа Джован Джакомо Леонарди, который был тогда герцогским послом в том городе, чтобы на нее могли взглянуть люди, этим занимавшиеся, многие из которых встречались часто с другими образованными людьми для рассуждений и споров о разных вещах в доме названного графа, человека поистине редкостного. Когда же названная модель была там осмотрена и были

выслушаны прекрасные речи Дженги, все бесспорно признали модель искусной и красивой, а мастера, ее создавшего, талантом редчайшим.

Однако по возвращении его в Пезаро модель так и не была осуществлена, ибо новые весьма важные события отвлекли герцога от его намерения.

В это время Дженга составил проект церкви в Монте д'Абате, а также церкви Сан Пьеро в Мондавио, законченной дон Пьер Антонио Дженгой так, что хотя она и небольшая, но лучшей, как мне кажется, и не увидишь. Вскоре после этого папой стал Юлий III, назначивший герцога Урбинского генеральным капитаном святой церкви, и когда его превосходительство отправился в Рим, он взял с собой и Дженгу. Там его святейшество пожелал укрепить Борго, и Дженга по распоряжению герцога сделал несколько прекраснейших рисунков, находящихся вместе со многими другими у его превосходительства в Урбино. Так как благодаря всему этому слава Бартоломео распространялась все шире, то генуэзцы, когда он вместе с герцогом находился в Риме, просили герцога отпустить его, чтобы он выполнил для них кое-какие фортификационные работы. Однако герцог так и не согласился ни тогда, ни в другой раз, когда они по возвращении его в Урбино снова попросили его о том же.

В конце концов, когда жизнь его уже близилась к концу, великим магистром Родосским были присланы в Пезаро два рыцаря тамошнего иерусалимского ордена с просьбой к его превосходительству разрешить Бартоломео поехать вместе с ними на остров Мальту, где они намеревались построить не только мощнейшие укрепления для защиты от турок, но также два города вместо многочисленных разбросанных там и сям поселений.

Названные рыцари в течение двух месяцев не могли уговорить герцога исполнить их просьбу по поводу названного Бартоломео, несмотря на то, что им помогали герцогиня и другие. Наконец, по прошествии еще некоторого времени он склонился на мольбы некоего доброго отца-капуцина, к которому его превосходительство был весьма привязан и ни в чем ему не отказывал. И то искусство, с каким этот святой отец усовестил герцога для блага христианского мира, не заслуживает иного, кроме высшей похвалы и поощрения.

И вот Бартоломео, который большой пользы от этого так и не получил, выехал с названными рыцарями из Пезаро 20 января 1558 года, но так как им пришлось из-за своенравия моря задержаться в Сицилии, лишь 11 марта прибыли они на Мальту, где были радушно приняты великим магистром. Когда же ему показали, что ему надлежит сделать, он повел дело с этими укреплениями так, что лучше и не скажешь, настолько, что и великому магистру, и всем тамошним господам рыцарям казалось, что они получили второго Архимеда; они доказали это тем, что преподнесли ему ценнейшие подарки и оказывали ему величайшее почтение, как человеку редкостному.

И вот, когда он, наконец, создал прекраснейшие по выдумке и стройности модели города, нескольких церквей и дворца и резиденции названного великого магистра, он заболел последним недугом: дело в том, что в один из июльских дней, когда на острове бывает жара величайшая, он простыл на сквозняке между двух дверей, и не прошло много времени, как начались невыносимые боли во всем теле, а к тому же и жестокий понос, убившие его в семнадцать дней, к величайшей горести великого магистра и всех тамошних почтеннейших и доблестных рыцарей, которым показалось, что они нашли человека себе по сердцу именно тогда, когда его похитила смерть. Когда печальная эта весть была сообщена Урбинскому герцогу, невероятно огорчился и он и, оплакав кончину бедного Дженги, обратил любовь свою на пятерых оставшихся после него детей, оказывая им особое любовное покровительство.

Был Бартоломео прекраснейшим сочинителем маскарадов и незаменимым в создании декораций для комедий и представлений. Любил он писать сонеты и другие сочинения в стихах и прозе, но лучше всего удавались ему октавы, и за этот род сочинений он получал большие похвалы. Умер он сорока лет в 1558 году.

Джовамбаттиста Беллуччи из Сан Марино был зятем Джироламо Дженги, и, по моему разумению, было бы хорошо после жизнеописаний Джироламо и Бартоломео Дженги не замалчивать того, что я должен о нем сказать, и главным образом для того, чтобы показать, что людям талантливым, стоит им только этого захотеть, удастся все, как бы поздно ни приступали они к предприятиям трудным, но почетным. Ведь наблюдалось многократно, как творило чудеса прилежание, сочетаясь с природными наклонностями.

Итак, родился Джовамбаттиста в Сан Марино 27 сентября 1506 года от Бартоломео Беллуччи, лица в тех местах весьма знатного, и, обучившись начаткам грамоты, был в восемнадцатилетнем возрасте названным Бартоломео, отцом своим, отослан в Болонью для занятия торговыми делами у Бастьяно ди Ронко, торговца шерстью. Пробыв там около двух лет, он воротился в Сан Марино, так как захворал перемежающейся лихорадкой, которой проболел два года. Избавившись от нее в конце концов, он начал собственное шерстяное дело, которым занимался до 1535 года. За это время отец его убедился в том, что Джовамбаттиста положил себе хорошее начало, и женил его на дочери Гвидо Перуцци из Кальи, лица в этом городе весьма уважаемого. Однако, так как по прошествии недолгого времени она скончалась, он отправился в Рим к своему тестю

Доменико Перуцци, который состоял в конюших у синьора Асканио Колонна. При его посредстве пробыл и Джовамбаттиста в свите этого синьора около двух лет, после чего воротился домой. И вышло так, что, когда он торговал в Пезаро, Джироламо Дженга, признав его за юношу добродетельного и благонравного, выдал за него одну из своих дочерей и принял его к себе в дом. А так как Джовамбаттиста обнаружил в себе большую склонность к архитектуре и, присматриваясь весьма внимательно к архитектурным работам своего тестя, отлично усвоил, как нужно строить, он, изучая Витрувия, стал и сам хорошим архитектором мало-помалу благодаря тому, что сам усвоил и чему научился у Дженги, главным образом в области фортификации и других вещей, имеющих отношение к военному делу. А когда у него в 1541 году умерла жена, оставив двоих детей, он так и жил до 1543 года, не меняя образа жизни. И вот случилось так, что в этом году, в сентябре месяце, заехал в Сан Марино испанский синьор Густаманте, посланный по какому-то делу в республику эту его императорским величеством. Он узнал Джовамбаттисту как превосходного архитектора, и при его посредстве тот вскоре поступил на службу к светлейшему синьору герцогу Козимо в должности инженера. Так, попав во Флоренцию, он стал обслуживать его превосходительство во всех фортификациях его государства в зависимости от повседневных надобностей. И между прочим, так как крепость города Пистойи долгие годы стояла недостроенной, Санмарино завершил ее по желанию герцога полностью, заслужив большое одобрение, хотя дело это и не было особо значительным. По его же распоряжению он соорудил затем очень мощный бастион в Пизе. И так как герцогу нравились его работы, он повелел ему у холма Сан Миньято за Флоренцией, там, где, как рассказывалось, строилась стена от ворот Сан Никколо до ворот Сан Миньято, соорудить укрепление в виде ножниц с двумя бастионами и воротами между ними, запирающими церковь и монастырь Сан Миньято. Таким образом, на вершине названного холма построили крепость, господствующую над всем городом и обращенную на восток и на юг, и работу эту хвалили превыше всякой меры. Им же составлено много проектов и планов различных укреплении в разных местах государства его превосходительства, а также разнообразные глиняные образцы и модели, находящиеся у синьора герцога. А так как Санмарино был и очень талантлив, и весьма учен, он написал небольшое сочинение о способах фортификации; это превосходное и полезное сочинение находится теперь у мессера Бернардо Пуччини, флорентийского дворянина, который научился многому, касающемуся архитектуры и фортификации, у этого самого Санмарино, ближайшего своего друга. Когда же после этого в 1554 году Джовамбаттиста составил проекты многочисленных бастионов, которые надлежало соорудить вокруг стен города Флоренции, и некоторые из них уже начали строить из земли, он отправился со светлейшим синьором доном Гарсиа Толедским в Монтальчино. Там он прорыл несколько ходов, подошел под один из бастионов и взорвал его так, что обрушился парапет. Но во время взрыва выстрел из аркебуза попал Санмарино в ляжку. Вскоре после этого он, поправившись, отправился тайно в Сиену и снял план этого города и земляных укреплений, устроенных сиенцами у Порта Камолиа. Этот план укреплений он показал потом синьору герцогу и маркизу Мариньянскому и доказал наглядно, как нетрудно захватить эти ворота и запереть их со стороны Сиены. Истина этого была подтверждена в ту ночь, когда они были взяты названным маркизом, с которым по приказу и поручению герцога уехал и Джовамбаттиста.

Вследствие чего маркиз, который полюбил его и признал, как нужны были его суждения и доблесть в походе, то есть во время войны с Сиеной, ходатайствовал за него перед герцогом так, что его превосходительство произвел его в капитаны большой пехотной роты; недаром с тех пор он начал служить в походах и как доблестный воин, и как талантливый архитектор. Напоследок был он послан маркизом в Айуолу, крепость в Кьянти, и при установке артиллерии получил ранение из аркебуза в голову. Солдаты отнесли его в приходскую церковь Сан Паоло епископа Рикасоли, где он и умер несколько дней спустя. Прах его был перенесен в Сан Марино, где и был его детьми с почестями погребен.

Джовамбаттиста заслуживает большой похвалы не только за то, что знал отлично свое дело, но и за то, что, взявшись за это дело поздно, а именно в тридцатипятилетнем возрасте, он каким-то чудом добился в нем того успеха, какого достиг. Надо полагать, что если бы он начал смолоду, он стал бы человеком редкостным. Было в Джовамбаттисте некое упорство, и заставить его изменить свое мнение было делом нелегким. Он чрезвычайно любил читать всякого рода истории и на всякий случай тщательно выписывал из них наиболее замечательные места. Смерть его весьма огорчила и герцога, и бесчисленных друзей его, почему, когда сын его Джанандреа явился приложиться к руке его превосходительства, он был без затруднения допущен, милостиво принят и щедро одарен за доблесть и верность отца своего, скончавшегося в сорокавосьмилетнем возрасте.

ЖИЗНЕОПИСАНИЕ МИКЕЛЕ САНМИКЕЛИ ВЕРОНСКОГО АРХИТЕКТОРА

Родившись в 1484 году в Вероне и обучившись первоосновам архитектуры у отца своего Джованни и у дяди Бартоломео, которые оба были превосходными архитекторами, Микеле Санмикели шестнадцати лет отправился в Рим, оставив отца и двух весьма одаренных братьев, один из которых, по имени Джакомо, занимался литературой, другой же, которого звали дон Камилло, был регулярным каноником и генералом своего ордена. Прибыв на место назначения, он так тщательно изучил памятники древней архитектуры, обмеряя их и досконально все рассматривая, что скоро стал известен и именит не только в Риме, но и повсеместно в его окрестностях.