Жизни немертвых важны
Шрифт:
— В тот раз он собирался всех убить, — сообщил первый голос.
Говорили они на ходу, двигаясь к моему склепу.
— Всего две недели прошло, — сказал второй голос. — Уже давно все знают, что лич не восстанет ещё, минимум, два-три месяца. Так что не ссы.
— Но в прошлый раз он восстал на месяц раньше, — обеспокоенность в первом голосе росла.
— Даже если есть какое-то ускорение, то не на два месяца же! — возразил второй. — Сейчас быстренько откачаем из него крови, считай, отложим восстание на неделю минимум.
Эти скоты забирают
Они дошли до двери.
— Я бы хотел, чтобы с нами была охрана... — произнёс первый.
— Ну ты и ссыкло, Никифор... — процедил второй. — Стоять. Дверь приоткрыта.
— Давай уйдём? — попросил Никифор.
— Надо оповестить Папандреу, — сказал второй голос. — Если лич поднялся настолько рано, то...
— Доброго вечера, господа, — выскочил я из-за трибуны. — Поднимете крик — будете умирать быстро, но очень мучительно.
Двое парней, несущих портативный аспиратор, попятились к моему склепу.
— Что, языки проглотили? — спросил я. — Я хочу, чтобы вы ответили на мои вопросы и если я посчитаю, что ваши ответы достаточно исчерпывающи, вашим жизням ничего не будет угрожать.
— Господин лич, мы... — заговорил второй голос.
Этот парень был возрастом годков на двадцать пять, может, тридцать. Одет в земной комбинезон жёлтого цвета, с лейблом какой-то фирмы. По физиономии сложно определить национальность, но это европеоид, черноволосый, с карими глазами и короткой бородкой без усов. Физически не особо сильный, потому что низок ростом и худ.
— Мы... — подал голос Никифор. — Мы ни в чём не виноваты...
Этому было лет семнадцать, совсем юный. Одет в такой же жёлтый комбинезон, с аналогичным лейблом. Если судить по физиономии, то это вылитый грек, можно сказать, архетипичный: курчавые каштановые волосы, карие глаза, нос с горбинкой, в теле присутствует лёгкая полнота, но без каких-либо признаков физических усилий.
С точки зрения некроманта эти двое — худший материал для подъёма. Можно, конечно, поднимать и таких, но, при этом, не ожидая каких-то выдающихся результатов.
— Это мне решать, кто и в чём виноват, — произнёс я недовольно, а затем посмотрел на второго паренька. — Как тебя зовут?
— Адамом, — представился тот.
— Проходите в мой офис, — указал я на вход в склеп. — И тихо.
Двое прошли в коридор, а я за ними.
— Итак, — я сел на свой саркофаг, после чего уставился на этих двоих. — Где мы?
— Мы на Стоянке, — ответил Адам.
— Что это значит? — недоуменно спросил я, уставившись на него.
— Это наш город, — пожал плечами тот. — Называется Стоянкой.
— Ясно, — кивнул я. — Кто здесь главный?
— Главный? — переспросил Адам. — Выборная коллегия. Но там главный председатель сейчас — Алексей Комнин.
Надо же, демократию развели... Хотя, может статься, что выбирают сугубо из аристократов, тогда это выбор между большой клизмой и сандвичем с дерьмом. И то, что там заседает Комнин, косвенно подтверждает это.
— Тот самый Комнин, который стратиг Адрианополя? — уточнил
— Он уже давно отказался от этого титула, — ответил Адам.
Что-то с трудом верю в это. Алексей Комнин, который дочь родную готов был выдать за некроманта, лишь бы получить себе многочисленную армию мертвецов, вдруг отказался от титула стратига? Ха!
— Ещё, мать ваша гречка, скажите, что восьмичасовой рабочий день ввели, землю крестьянам, а заводы рабочим... — пробурчал я.
— Землю и так раздают будь здоров, но это везде же! — «проинформировал» меня Никифор.
Это я давно знаю, что земли здесь — хоть жопой черпай. Из-за таких как я, такие как они вынуждены постоянно торчать в городах и лишь на посевную и уборку вываливать, под надёжной охраной, на поля и по-быстрому делать там все свои дела. Неудивительно, что местные феодалы готовы отдать тебе землю «за так», лишь бы хлеб сеял и убирал, ну и продавал его в город. А в городе перекупы, крупные переработчики и так далее. Их не трогают аристократы, а они зарабатывают кучу бабок на первичной и окончательной обработке сырья. Вот такой вот противоестественный союз буржуя и феодала...
— «Давно отказался» — это насколько давно? — спросил я. — Как долго я лежу здесь?
— Не знаю, — признался Адам. — Я сам только полгода в этом городе.
Мне кажется, что он сейчас азартно звездит. Но пристрастный разговор я отложу на чуть-чуть позже.
— А ты знаешь? — повернул я голову к Никифору.
— Нет, господин лич... — пискляво ответил тот.
Почему они называют меня личом? Неужели всё настолько плохо?
— Почему ты зовёшь меня личом? — спросил я.
Не сомневаюсь, что они знают моё имя и даже титул. Обращаться ко мне «лич» — это как обращаться к человеку «человек». «Господин человек» — даже звучит тупо, не находите?
— Потому что, господин лич, вы... эм... — заговорил Никифор.
— А, ясно, — махнул я рукой, потому что мне стало насрать. — Почему город назвали «Стоянкой»?
— Вот это я знаю, — заговорил Адам. — Это место, где северным людоедам было нанесено тяжелейшее поражение, после которого они больше не смеют заходить на наши земли. А ещё это место гибели... Вашей гибели, господин лич.
Значит мои вероломные подопечные действовали согласно плану и остались ожидать моего пробуждения прямо там, где я и сдох. Только вот процесс занял столько времени, что им пришлось жить дальше... Город огрохали, надо же...
— Теперь следующий вопрос, — произнёс я. — Какого хрена вы высасываете из меня кровь?
— Ваша кровь, господин лич... — начал Адам, аккуратно подбирая формулировки.
Но я всё понял и сам. Думаю, моя кровь пригодна для извлечения полезных компонентов — альбедо, цитринитас, рубедо... Если они сумели осилить отделение компонентов, то мертвецы у них должны быть крайне сильные и живучие. При условии, что в моей крови всё это есть, ведь я лич молодой.
— Вопрос снимается, — прервал я его. — И много мертвецов вы подняли из моей крови?