Жизни немертвых важны
Шрифт:
— Котик, ещё один стул и столик! — приказал я. — И кофе налейте, только послабее и с сахаром! Лучше сразу кофейник тащите!
Ариамен, помнящий наш незабываемый разговор, состоявшийся почти шесть лет назад, сразу спешился и дождался мертвецов, спешащих с мебелью. Он уселся за стол и сопроводил подозрительным взглядом Дмитрия Шестопалова.
Власовец был в белоснежной поварской куртке и накрахмаленном поварском колпаке. Он поставил на стол белую кружку, но без надписи и аккуратно налил в неё кофе, после чего положил
— Молодец, — похвалил я его. — Держись неподалёку.
Немёртвый отступил на три метра за моей спиной и замер там неподвижно.
— Мне сказали, что ты хочешь торговать, — произнёс Ариамен, после чего уловил одуряюще приятный запах кофе.
— Смело пей, сам знаешь, что травить тебя мне невыгодно, договор покарает так, что сам не рад буду до конца вечности, — вздохнул я. — Это кофе. Уверен, ты знаешь, что это такое.
Ариамен взял кружку и осторожно понюхал исходящий от неё дым.
— Знаю, — кивнул он. — И у тебя есть кофе?
— Ха! Не то слово! — усмехнулся я.
Сатрап решился и медленно отпил бодрящего напитка из кружки. Вижу по физиономии, что уже успел подсесть и сейчас наслаждается.
— И сахар у тебя тоже есть, — констатировал он. — Много.
— Да, очень много, — подтвердил я. — А у тебя мало или совсем нет.
— Правда, — не стал спорить сатрап. — Что ты хочешь взамен за кофе и сахар?
— Золото и серебро, — усмехнулся я. — Но кофе и сахар — это ерунда. Котик, неси!
Немёртвый примчался с тремя консервными банками и большой лепёшкой, испечённой сегодня утром.
— Нож, — потребовал я.
Консервный тут же нож оказался у меня в руке и я вскрыл банку со сгущёнкой.
— Вот эта вещь стоит дороже, чем кофе и сахар, — произношу я, отламывая от лепёшки кусок и макая его в сгущёнку. — Пища богов, такая, какая она есть...
Вкусовые рецепторы были убиты вместе со мной, а теперь я не совсем жив, поэтому они тоже не совсем живые. И чтобы почувствовать вкус приходится готовить еду либо очень сладкой, либо очень кислой, либо очень солёной. Всегда «очень», что требует от моих кулинаров испытания всех их навыков.
— Угощайся, — передал я сатрапу банку и подвинул лепёшку.
— Я знаю, что это, — произнёс он, тем не менее, принимая. — Да, дорогой товар. Очень дорогой.
— И что в этих банках, ты тоже знаешь? — указал я на консервированные абрикосы и консервированные ананасы.
— Знаю, — кивнул он. — Я очень заинтересован в покупке. Сколько ты готов продать и за какую цену?
— Мне нужны мои люди, — вздыхаю я устало. — Волобуев, Скучной, Нудной, Сухой, Гнетая, Пападимос, Папандреу, Лебедякис и Ворлунд. Они дороги мне как память, поэтому было бы неплохо, верни ты мне их. Не безвозмездно, конечно же. Например, за Волобуева я готов отгрузить тебе целых пять тысяч банок с консервированными ананасами. За Гнетую, так и быть,
— Пять тысяч вот таких банок? — спросил сатрап, указав на консерву.
— Прямо так и сказал, — кивнул я.
Вероятно, они у него в заключении, скорее всего, не захотели сотрудничать.
— Геннадий Волобуев, — произнёс Ариамен. — У тебя с собой эти фрукты?
— Иначе бы не стал заводить этот разговор, — развёл я руками.
— Придётся подождать, пока его доставят, — произнёс сатрап.
Вот приятно иметь дело с адекватным человеком! Ты ему ананасы — он тебе Волобуева! Всё бы в жизни было так просто, эх...
— А сатрап Комнин? — спросил вдруг Ариамен.
— Мне насрать на него, — ответил я. — И на дочь его тоже насрать.
— Ясно, — произнёс сатрап. — У меня есть только Ворлунд, Волобуев и Пападимос, остальные сумели сбежать во время осады.
Ах, какие скользкие пидарасы...
— По пять тысяч консервов за каждого, — назвал я цену, стараясь сдержать нейтральное выражение лица. — Ананасами или абрикосами будешь брать? Или тебя интересует клубника?
— «Клубника»? — переспросил Ариамен.
— Котик, будь добр! — позвал я немёртвого.
У меня там даже папайя и маракуйя консервированные на складе лежат, а клубника — это так, банальность...
Вскрываю ножом принесённую консерву и передаю её сатрапу.
Ариамен вытаскивает из банки первую попавшуюся клубничку и осматривает со всех сторон.
— Это же , — идентифицировал для себя продукт перс.
— Называй её как хочешь, на латыни её называют так, — пожал я плечами. — Её, правда, я взял в количестве тысячи банок, не ожидал, что будет спрос, поэтому разницу могу «добить» чем-нибудь другим. Я куплю у тебя всех.
— Ворлунда продать не могу, — покачал головой Ариамен, откусывая кусок клубники.
— Это вопрос цены, я правильно понимаю? — спросил я.
— Нет, — вздохнул перс. — Он слишком полезен.
Активно сотрудничает с захватчиками, значит... Куёт им оружие и броню из всей добытой стали. Сатрапа грех винить, правильно всё сделал,
— Ладно, — отпил я кофе из кружки. — Дмитрий, обнови!
Кофе вновь наполнило кружки. Хорошо сидим, мать его...
— Сколько сахара и кофе ты можешь мне продать? — поинтересовался Ариамен.
Вот такова судьба предателей: легко предали — легко преданы. По цене ананасов и клубники ушли...
Курить-то как охота, эх, мать. Все двадцать членов проекта «Подземный дом 2» подбирались по критерию отсутствия вредных привычек, но Кирич почему-то не считал склонность к алкоголизму и злоупотребление наркотой за что-то вредное, поэтому у меня к нему есть вопрос — где мои сигареты?!
Ни одной, блядь, пачки на всём складе! Ни одной, блядь!!!
Вдох-выдох, вдох-выдох, вдох-выдох. Уф, вроде отпустило...