Жмурки с маньяком
Шрифт:
— Он раскололся! — в какой-то эйфории дышал жаром Малыш. — Мы вылепили его, Алекс!
— Спокойно, Валя, — Хлопков гнал с лица самодовольную улыбку. — Все еще только начинается. Сейчас мы будем думать, исходя из сложившейся ситуации, что сможем предпринять дальше. Добытый нами материал сам по себе является очень ценным. Его запросто можно посылать в Москву. Но~ Здесь такие «но», что их легко направить в любую сторону. Как бы нам самим не попасть под удар. Нам могут инкриминировать вмешательство в частную жизнь, несанкционированный сбор улик и так далее. Хотя по закону мы имеем на это право, у нас есть клиент, официально пользующийся нашими услугами. Но мы работали под агентов ФСБ: это наша главная проблема. Я думаю, официально дело
Никита Павлюк без сна ворочался в кровати. Ему было неудобно в уютной постели, не грело бок горячее тело спящей жены. Он несколько раз включал ночник, шелестел страницами иллюстрированного еженедельника, один раз выходил на кухню выпить воды. Жена сквозь сон сказала:
— Ты зря ел на ночь соленую рыбу~ Я предупреждала.
Он поцеловал ее в щеку и уставился в потолок.
Сегодняшний день был для Павлюка днем Страшного Суда. Он ждал его каждый раз, когда ему звонил Губенко или Алберт, потел от одного только имени Андрея Белухи, который намертво прикрутил его: «Вышла неувязка, Никита, от твоего препарата погибли люди. Очень много людей. Возьми газеты, и на первой полосе ты увидишь сообщение об авиакатастрофе. Смотри, не проболтайся никому».
В очередной раз Павлюк увидел Белуху совсем недавно, два месяца назад. «Тебе больше нечего бояться. Мы создали мощнейшую защиту, пробить которую невозможно. И в этом твоя большая заслуга. Жаль, Валерий Амелькин не знает в лицо истинного героя. Он бы повесил твой портрет у себя над кроватью или вышил его на простыне».
Павлюк делал робкие попытки возмутиться: при чем тут он? Это Ли! Губенко! А он~ просто помогает. «Брось, — сказал Белуха. — Не надо прибедняться. Но если ты хочешь выйти из игры~» Павлюк ответил искренне: «Хочу!» — «Скоро такая возможность представиться. Ли не говорил тебе, что он на полпути к полной модификации своего аппарата? Совсем скоро он сможет пропитывать лекарства, не прибегая к твоей помощи. Прямо на ферме, через картонную упаковку и стекло ампул». Слава Богу!! — перекрестился Павлюк. Скорее бы уже~
Вчера Губенко сообщил новость, которая окрылила начальника производственного отдела. Нет, Ли еще не завершил работу, но вот Белуха~ Его нет с нами. И снова крестное знамение. А дальше~ Теперь заправляет всем один из боссов грузинской мафии, его человек — Карл Хейфец. Еще хуже Белухи. Он и убил последнего. Павлюк почувствовал себя мелко натертым сыром, помещенным в микроволновую печь. Грузинская мафия~ О чем еще можно мечтать?~
Но он все же надеялся на то, что Ли уже совсем скоро модифицирует свой аппарат, и его, Никиту Павлюка, забудут. Спишут по ненадобности. Действительно, зачем он им? Только лишние деньги на ветер выбрасывать. И он автоматически перейдет в категорию неликвидов.
И опять «но»: Павлюк, по-видимому, родился не под счастливой звездой.
ФСБ.
Как же так? — крутились в его голове мысли. А «крыша», а Валерий Амелькин, замдиректора местной ФСБ, который мечтает вышить его облик на простыне? Но дальше этого мысли не шли, напористый комитетчик не давал продыха. А когда заявил, что они прибыли из Москвы, Павлюк похоронил слово «крыша». Они знают все. Ну абсолютно все! Никита, когда излагал подробности о «преступной деятельности Алберта Ли», только диву давался осведомленности и оперативности ФСБ. Знают даже, что Белуху убил Карл Хейфец.
Павлюк писал торопливо, но излагал подробно. Контрразведчик Трунов покинул его кабинет через сорок минут. «Не теряйте времени», — напутствовал он ценного свидетеля. И тот не терял его. Уже скоро закончится рабочий день, вечером Павлюк позвонит Губенко, скажет, что все в порядке, а на утро отгрузит ему какие попадя
Разговор с Губенко действительно состоялся. Очень короткий. «Все о'кей», — вот что сказал ему Никита. Больше ни слова.
А вот сейчас ему неуютно, что-то мешает спать. После долгих умозаключений и душевных переживаний Павлюк понял, что это. ФСБ слишком много знает. А еще через некоторое время он выяснил для себя, что контрразведка знает все. Как это может быть? И тут Никиту прострелило: это не ФСБ. Это люди мафии, они проверяли его. Что для них стоит изготовить фальшивое удостоверение? А почему фальшивое, когда его могут проверить настоящие агенты ФСБ? Ведь Валерий Амелькин — свой человек, у него есть надежные люди среди подчиненных. Некая тесная компания, которая занимается «грязными делами», — это агенты, преданные душой и телом своему шефу, а скорее всего идущие в узде. Но что же получается? В таком случае заместитель шефа региональной контрразведки сам на себя надевает узду, давая в руки агентов столь ценный и секретный материал.
Нет, думал Павлюк, они не настоящие комитетчики, они — люди мафии. Они проверяли меня, а я~ Да, похоже, я влип окончательно. Что же делать? Думать, думать, выход должен быть.
И Никита думал, глядя в потолок.
Он так и не сомкнул глаз за ночь, но к утру нашел выход из положения. Это оказалось так просто, что настроение у него поднялось на несколько градусов. Он даже улыбнулся жене. А сделает он вот что. Он повидается с Губенко и Карлом Хейфецом. Последнему он заглянет прямо в глаза: «Напрасно вы проверяли меня. Вы играли со мной, а я играл с вами. Да, поначалу я опешил, но тут же стал искать выход из труднейшего положения и почти нашел его, но~ Ваши люди прокололись. Ну не может контрразведка столько знать! Я не терплю к себе недоверия, поэтому специально и назло выполнил все ваши распоряжения: написал кое-чего, где-то там расписался. Получите. Но впредь попрошу! Я умный и себялюбивый. Мне так и хотелось плюнуть в рожу вашему инспектору, жаль, что я этого не сделал. Так что бросьте, не валяйте дурака. Пока Ли корпит над своим прибором, привозите препарат, я все сделаю».
Павлюк вышел из дома. Не пройдет и часа, как он с усмешкой скажет Губенко: «Так ты действительно хочешь забрать глюкозу? — И рассмеется ему в лицо: — Бери, ты оплатил. Деньги твои, мне не жалко. — И сурово: — Мне нужно срочно поговорить с Хейфецом».
Глава двенадцатая
Валентин Авдеев остановил свой «ЗИМ» в начале улицы Крымский вал. Поглядывая на часы, он поджидал Геннадия Сукристова. Вчера вечером он созвонился с Багровым и попросил себе в помощники кого-нибудь из крепких парней бывшего одноклубника.
— Валя, — сказал Багров, — отказать тебе не могу. Но поинтересоваться обязан: зачем тебе понадобился крепкий парень?
— Кое-что поднять, — ответил Авдеев, — и погрузить в машину. Сам я, наверное, не смогу.
— Что, сильно тяжелая вещь?
— Килограмм пятьдесят. Но ничего ценного.
— Мешок сахара, что ли?
— Что-то в этом роде. Ты не беспокойся, Слава, своему человеку скажешь, что он должен только поднять и погрузить. Ничего большего от него я не потребую. Никакого криминала, заверяю тебя. Зачем мне тебя подставлять?
— Договорились. Гена Сукристов тебе подойдет?
— Кто такой?
— Ну, охранник, ты с ним познакомился в моем кафе.
— А, Бегемот~ Годится. Завтра в восемь часов я буду ждать его в начале Крымского вала.
— А сам не зайдешь? Я после одиннадцати буду на месте.
— Там видно будет. Спасибо, что не отказал.
— Всегда рад помочь. Звони.
Сукристов появился ровно в восемь часов. Он был одет в фирменный спортивный костюм и кроссовки. Парень остановился на углу улицы, не обратив внимание на «ЗИМ» 1962 года выпуска. Авдеев нажал на клаксон и махнул парню рукой. Тот осмотрел «кадиллак» Малыша и выразительно выпятил нижнюю губу: «Глуховая тачка».