Жмурки
Шрифт:
Эту мысль Маша от себя беспощадно гнала. Это была неправильная мысль, мерзкая. Она что, зря подставилась очкастому?.. Зря терпела все эти ужасы, чтобы найти Мишку таким же, как Светка с Васькой?..
Этого просто не может быть!
— Я же не стала зомби, — наконец сказала она.
— Вероятно, у тебя врождённый иммунитет, — Сашхен пожал плечами и тут же поморщился. — Уникальный, судя по всему, случай, — он помолчал, а потом добавил: — Иммунитет, это…
— Я знаю, что это такое, — буркнула Маша. —
Сашхен улыбнулся.
Корочка на его лице пошла трещинами, и Маша закрыла глаза, чтобы этого не видеть.
Она никогда бы себе в этом не призналась, но в глубине души считала Сашхена очень красивым. Почти как Геральт, только не такой надменный. И фигура не похожа на сетку, набитую баскетбольными мячами…
Сейчас он был просто страшным. И больным. И несчастным. Из-за этого Маша ещё больше злилась на Очкастого, ведь нельзя же людей доводить до такого состояния, в конце-то концов!
— Я же говорю: ты умная девочка. И я тебе обещаю: когда ты выберешься отсюда и приведёшь помощь, всё изменится. Мы спасём всех детей. Всех, до единого.
— Врёшь ты всё, — угрюмо сказала Маша. — Ты думаешь, что скоро умрёшь. И не хочешь, чтобы я была рядом.
— Не хочу, — Сашхен хотел кивнуть, но сеть звякнула и он застыл неподвижно, глядя на Машу искоса, уголком глаза. — Потому что только ты можешь нас с Мишкой спасти.
До Маши не сразу дошли его слова.
— Что? — вскочив, она встала напротив Сашхена, напряженно глядя тому в лицо. — Что ты этим хочешь сказать?
— Ты должна выбраться, — повторил он терпеливо. — Отыскать дорогу домой и привести подмогу. Пойдёшь к нам в особняк, увидишь там такую девушку… Рыженькую, с веснушками…
— Знаю, — кивнула Маша. — Антигону.
— Антигону, — с какой-то странной интонацией повторил Сашхен. — Главное, передашь ей мои слова. Только я боюсь, — он сделал крохотную паузу. — Ты не сможешь запомнить. Текст будет довольно трудный.
Маша прищурилась.
— На слабо берёшь, да?
Сашхен поморщился.
— Никогда не умел общаться с детьми, — пробормотал он себе под нос, но Маша услышала.
— Может, попробуешь тогда говорить со мной, как со взрослой? — спросила она, присаживаясь на корточки — чтобы Сашхену не надо было задирать голову, а значит, испытывать дополнительное давление сети.
— Отличная мысль, — улыбнулся тот. — Прости, что сам не догадался, — он замолчал, собираясь с мыслями. — Дело в том, что информация, которую ты должна передать, важнее моей жизни. И твоей, если уж совсем честно. Но ты должна выжить, — тут же строго добавил он. — Иначе, как ты её передашь, а?
— Ладно, — Маша нехотя кивнула. — Давай свою информацию.
— Обещаешь передать всё так, как я скажу?
— Фотографик
Сашхен икнул.
— Ну и дети нынче пошли, — пробормотал он себе под нос. — Тогда запоминай…
Глава 21
— Прости, что спрашиваю, — мыш Терентий сделал нетерпеливый кружок над головой пса. — Но ты не можешь бежать быстрее?
Рамзес тяжело вздохнул, переводя дух.
— Прости, что отвечаю: нет. Не могу.
Нюхая асфальт, пёс поджимал то одну переднюю лапу, то вторую — давал отдых скрипящим суставам.
Больше всего он хотел вернуться в свой домик, рухнуть на подстилку и забыть обо всём на свете.
Но нельзя: долг зовёт.
Да, он изрядно отяжелел за годы бездействия, его мучает одышка и лапы уже не те, что прежде…
Но дух, неукротимый дух пограничника и спасателя горит всё так же ярко, как в молодости, когда он только пришел служить на погранзаставу.
— Мы идём почти всю ночь, — пожаловался мыш. — Рассвет скоро, а я даже не знаю, верное ли у нас направление. Вдруг мы давно заблудились?
Пёс одышливо фыркнул.
— Я не ошибаюсь, — рыкнул он, не отрывая носа от асфальта. — Никогда.
— Но сколько нам ещё идти?
— Сколько надо, столько и пойдём.
Нет, Рамзес не будет злиться. Нельзя злиться на комок меха с крыльями, это недостойно высокого звания пограничника.
Да. На пенсии.
Но как говорил прапорщик Наливайко: можно вывести себя с границы. Но границу из себя вывести невозможно.
Мыш поднялся повыше, над домами, над деревьями — он уже чувствовал рассвет. И понимал: при свете дня двигаться станет проблематично…
Увидев вдалеке яркие огоньки, он прянул вниз, зависнув над головой пса.
— Опять мигалки, — сказал он, устраиваясь на ошейнике.
Пробурчав нечто недовольно-невразумительное, Рамзес поспешил к обочине, и когда полицейская машина приблизилась, независимо задрал лапу на дерево.
Ясно-понятно: пса вывели на утреннюю прогулку, а значит, хозяин с поводком где-то рядом, ведь не может такая псина разгуливать самостоятельно?..
Люди любят давать простые объяснения сложным вещам. И никогда не видят того, что не укладывается в их картину мира.
— Можно, — скомандовал мыш Терентий, зависнув над дорогой и наблюдая, как удаляются огни.
— Щас, щас… — пёс смущенно дёрнул задней лапой, встряхнулся и вновь поспешил на дорогу.
Машин всё ещё было немного. И те, что были — не рисковали остановиться и полюбопытствовать, что делает собака посреди проспекта.