Жнец крови и пепла
Шрифт:
— Тебе спать сейчас надо, а не сводить художества, — мрачно сообщил Марк и обратился к Лайаму: — Зачем бы Кресселю вообще ставить ограничения на своих студентов? Если допустить, что он впрямь проникся идеями гренвудцев и решил с помощью этой хрени извести пару-тройку имперских магов, кое-что всё равно не сходится: я и Сартис — светлые. Гренвудцы имперцев ненавидят, не поспоришь. Но светлых магов они не трогали никогда.
— Оливия Фалько — светлая, — напомнила Киара, решив, что за первую фразу проклянет Эйнтхартена как-нибудь потом. — Правда, дочь леди Рангрид,
Маркус помрачнел ещё больше и потянулся к пуговицам на кителе.
— Как-нибудь расскажу.
— Да она и так знает, — наябедничал Лайам самым скучным тоном, роясь в одном из многочисленных шкафов — видимо, в поисках необходимых для нанесения защиты инструментов. — Ну, или догадывается. Иначе устроила бы допрос с пристрастием… Киа, радость моя, давай художества зельями сведем? Выглядишь ты, м-м, не очень хорошо.
— Выгляжу я отвратительно, — в тон ему возразила Киара, стягивая с рук перчатки. — Бессонная ночь, незабываемая групповуха в спальне у Артмаэля. Тот, видать, решил срубить деньжат за мое убийство… теперь вот лежит в морге дурак дураком. Жаль. Полезен он был, ну и приятен глазу.
«Братец» немедля отвлекся от копания в шкафчике, чтобы одарить её гневным взглядом.
— Я же тебе сказал: не смей якшаться с этим проходимцем! Впрочем, когда это ты слушала?.. И не думай, что я удовольствуюсь таким никчемным объяснением; как миленькая выложишь все подробности!
Справедливое любопытство. Артмаэль мог быть проходимцем, но никак не идиотом. Киара и сама дорого бы отдала, чтобы понять мотивы этого самоубийственного покушения.
— Так точно, коммандер Эрдланг, — помедлив, съязвила она. — Зелья убери. С ними возни на полдня; сама сведу.
Лайам тяжко вздохнул, всем видом источая недовольство, но зелья послушно убрал. Ему и самому не улыбалось ждать два-три часа заместо десяти-пятнадцати минут.
Удивительно, но, слушая их перебранку, Марк не задал вполне резонный вопрос: «Какой Бездны вообще происходит?». То ли и впрямь проникся, то ли вопросов было слишком много, а задавать их в присутствии архимага Эрдланга он не торопился. Умный мальчик. Правда, чтобы поумнел, понадобился очередной труп.
Татуировки наносились специальной краской, но, понятное дело, на одной краске не шибко поколдуешь. Чтобы удержать в рисунках магию, вместе с краской под кожу обычно вводили ювелирную пыль. В идеале — алмазную и амберлитовую; на практике — ту, которая по карману заказчикам. Собственно, прежде всего следовало уничтожить пыль, а затем и краска сходила — легко, практически сама по себе.
Сейчас, впрочем, Киаре это дело не казалось таким уж легким. Каждый выцветший знак отдавался в грудине тупой ноющей болью, но она продолжала сводить всю сомнительную мазню и убеждала себя потерпеть ещё немного.
Может, и правда следовало оставить сведение рун Лайаму и зельям?.. Нет. Это означало доверить Марка кому-то чужому, пусть речь идет о её брате по жиле. Куда надежнее сделать всё быстро, практически безболезненно, своими
«Ну на кой тебе этот светлый сопляк? Да, красивый; да, нравится; да, хочется… но неужто не понимаешь, что ему на самом деле надо? — делано изумилась Киара и тут же сама себе ответила: — Клушу! Тупую и беспомощную! И видят боги, он её обязательно найдет. А тебя, дурищу, позабудет за ненадобностью!»
Магию она старалась дозировать — не хватало ещё, чтобы Марка опять понесло в сомнительные приставания на радость ехидному братцу Лайаму. Мол, снимите номер, я стесняюсь. Благо воздействие требовалось несильное, и Марк вел себя прилично — разве только глазел с каким-то потерянным видом и время от времени чуть морщился.
— Жжется? — озабоченно спросила она, хотя секунду назад вроде бы собиралась что-то съязвить. — Я стараюсь поосторожнее. Потерпи, уже почти всё.
«Почти всё» включало в себя всего четыре руны у ключиц, однако Киаре показалось, что на каждую из них ушла целая вечность. Закончив, она глубоко вдохнула и машинально приложила руку к груди.
Плохая оказалась идея. Ладонь тут же стала мокрой и липкой. Рубашка Тангрима, до сего мига болтающаяся на ней как на вешалке, теперь прилипла к бинтам, по-видимому, насквозь пропитавшимся кровью.
Эйнтхартен оказался возле неё прежде, чем она успела хоть что-то сообразить. Разумеется, не обошелся без распускания рук. Ну точнее, поддержал, будто ожидая, что она свалится в обморок.
Честно говоря, потерять сознание хотелось очень.
— Киара, ты сумасшедшая! — выдал он, не забыв добавить пару очень нецензурных ругательств. И, чтоб его, едва ли не силой оттащил к ближайшему креслу и заставил сесть. — Архимаг…
При взгляде на помянутого архимага Киаре хотелось малодушно завизжать испрятаться за широкую спину Эйнтхартена. Но не тут-то было. Лайам рывком выдернул её из кресла и, поставив, аккуратно придержал за плечи.
— Железо? — глухо обронил он. Его пронзительные зеленые глаза инфернально сверкнули в полумраке кабинета.
— Ж-железо, — пробубнила Киара, уставившись себе под ноги и теребя мешковатый рукав. — Ай! Чего делаешь?!
Ей влепили подзатыльник — конечно же, ничуть не больно, но зато как обидно! — и поволокли прочь из кабинета. Марк же, растерянный и какой-то жутко злой, остался глядеть им вслед.
— Пор-роть тебя надо было в детстве! — рявкнул Лайам, впихивая её в ванную и всё ещё гневно сверкая глазами.
— А меня и пороли! — огрызнулась Киара. — Скажу тебе, характер от этого не улучшается!
Лайам явственно устыдился, и это помогло ему немного остыть. Имперские маги для своих спиногрызов не могли измыслить истязания страшнее, чем легкая оплеуха или шлепок по заднице. Одна мысль о папаше, лупцующем девочку ремнем или розгой, вызывала в них праведный гнев пополам с ужасом.
— Чего это тебе уединиться приспичило? — Она желчно усмехнулась. — Братец, я боюсь, нас неправильно поймут.