Жорж - иномирец. Книга 2
Шрифт:
— Хотелось бы, чтобы это было опасно. Пусть его растрясет немного. У меня в печенках сидит этот унылый тип.
— Я не унылый, я уставший.
— Хорошо бы, если бы ты устал унывать. Что, посмотрим, куда нас забросит воображение Петра? Готов, Антош?
— Я не знаю, к чему готовиться. Главное, чтобы там не холодно было.
— А аду холодно не бывает.
— Это в вашем аду, а в нашем абсолютный ноль.
— Ладно, пусть Петр переживает, за то, что творится у него в голове.
— Я не хочу этого.
— Чего?
— Подвергать
— Петр, ты обвинил меня в том, что я питаюсь твоей энергией, то есть, ты решил, что можно нанести человеку оскорбительное предположение, но в то же время, ты против того, чтобы выяснить по какой причине ты ее теряешь на самом деле.
— И по какой же?
— А вот мы и посмотрим, когда вывернем твое подсознание наизнанку.
— Я не хочу.
— А я хочу, чтобы меня не считали энергетическим вампиром, или суккубом, или еще какой-нибудь дрянью, и друзей моих. Поздно, отправляемся в мир, который соответствует твоему внутреннему состоянию.
Я закрыл глаза. На висках пульсировали вены, а руки непроизвольно сжимались в кулаки. Давно меня не приводили в такое состояние оскорблениями. Антош по привычке ухватил нас с Лялей, хотя нужды в этом не было, потому что мы передвигались на машине. Понадобилось серьезно напрячься, чтобы успокоиться. Слова, произнесенные Петром, так и всплывали у меня в голове. Надо же, назвать меня энергетическим вампиром.
Антош загудел, видимо, тоже пытался успокоиться. Я почувствовал, как мягкая рука Ляли легла мне на предплечье. Это сработало лучше всего. Негативные мысли ушли, оставив в голове приятную пустоту и желание сделать шаг, сквозь мир. «Скорую тряхнуло». Я открыл глаза.
Мы стояли посреди улицы в каком-то унылом, захолустном городке. Все, на что падал мой взор было здесь кирпичного цвета. От улицы, по которой ветер гнал кирпичную пыль, до редких и чахлых деревьев и неба, по которому плыли темные тучи. Не только цвет создавал угнетающий вид окружающему пейзажу. Чувствовалось во всем постигшая это место разруха. В разбросанном по улицам мусоре, в повисшей на одной петле калитке, тоскливым скрипом напоминающей о своей тяжкой доле, по обшарпанной краске фасадов домов, по разбитым окнам, акульей пастью ощетинившимися осколками стекол. И люди, согнувшиеся пополам, спрятавшиеся за поднятыми воротниками, торопливой походкой перебегающие от дома к дому.
До нас им дела не было. Они, как будто и не замечали, что посреди улицы стоит чистый и яркий автомобиль, кардинально отличающийся от одноцветного тоскливого окружения. Громыхнул гром и по лобовому стеклу ударили первые капли бурой жидкости. Через минуту наша машина стала точно такого же цвета, как и весь город. Мы сделались частью этого тоскливого места, перестав выделяться.
— Я этого не представлял. — Петр мельком осмотрел картинку за стеклом и отвернулся, будто испугался, что не прав.
— Я тоже. — Признался я.
— И я. — Ответил Антош.
— Хочу сказать, что после того, как мы вырвались из последней
Петр оскорбился на мой спич, прослушав его спиной ко мне.
— Ради твоей и нашей безопасности, Петр, тебе надо принять и изменить свое отношение к ситуации. — Змей прополз по полу и поднялся в половину роста перед врачом. — Иди, загляни своим демонам в лицо.
— В смысле? — Буркнул Петр.
— Прогуляйся по закоулкам мира, похожего на твою суть.
— Один?
— Хочешь с нами? — Предложила Ляля. — Правда, здесь очень пыльно.
— И что мне это даст?
— Клин клином вышибают, помнишь? Нет лучше учителя, чем собственный двойник, от которого тебя тошнит. Уж поверь, я видел своих двойников.
— Ну, пойдемте, хотя, я совсем не уверен, что эта помойка хоть каким-то боком является отражением моего подсознания.
В итоге, мы вышли на улицу полным составом. Дождь закончился. Его не хватило, чтобы пропитать пыль, поэтому первый же ветер бросил нам в лицо ее порыв. Песок заскрипел на зубах. Мы пошли вдоль улицы, пока не наткнулись на орущего человека. Он стоял на перекрестке двух дорог, громко ругаясь на каждого пешехода, оказавшегося рядом с ним.
— Люди! Да что с вами сделалось? Почему вы такие стали? Очнитесь, проснитесь, откройте глаза! Разве вы не видите?
— Кто это? Дворник? — Попытался угадать Борис.
В руке человека на самом деле находился предмет, похожий на метлу, но вместо того, чтобы смести им с дорожек мусор, человек размахивал метлой, как мечом, пугая редких прохожих.
— На субботник подбивает что ли? — Предположил Веня.
— Похоже, что общественная жизнь здесь пущена на самотек. — Заметил Петр. — Прямо, как в нашей больнице.
— Почто кричим? — Спросил я у недовольного гражданина.
Человек замолчал, рассмотрел нас с головы до ног и даже не удивился, когда увидел рядом с нами Лялю и Антоша.
— А как не кричать, когда людям все равно?
— Что, все равно?
— Да всё им всё равно. Абсолютно всё.
— Как-то размыто.
— Размыто? А вы кто такие? Задержать меня пришли, в кандалы, в кутузку упечь за свободное волеизъявление?
Надо было определить состояние рассудка человека, чтобы не тратить время на психа.
— Что скажешь, Петр, этот клиент здоров? — Спросил я у врача.
— По виду, не совсем. Депрессивный психоз на почве…, минутку. — Петр подошел к человек чуть ближе. — Скажите, что у вас руках за предмет?
— Ты больной, ты меня за дурака держишь? Это метла!
— Вы дворник?
— Какой, нахрен, дворник, я неравнодушный человек, который не может больше это терпеть.
— Что именно?
— Вы разве не видите? Вас же обманывают, власти скрывают от вас правду.
— Какую?