Жозеф Бальзамо. Том 1
Шрифт:
— Я их не похищаю, болван, а беру на время. Ясно? Н-но, голубчики, н-но!
Смотритель почтовой станции кинулся к вожжам, но не успел даже дотронуться до них: виконт грубо оттолкнул его.
— Брат! Брат! — кричала м-ль Шон.
— Ах, так это ее брат, — пробормотал Жильбер, тоже сидевший в карете, и вздохнул с явным облегчением.
В этот миг на другой стороне улицы, как раз напротив двери почтовой станции, распахнулось окошко, и в нем появилась восхитительная головка женщины, испуганной шумом.
— А, так это вы, сударыня? —
— Что значит — я? — отвечала женщина с сильным иностранным акцентом.
— Вы проснулись? Отлично! Не желаете ли продать своего коня?
— Какого коня?
— Араба серой масти, что привязан к ставню. Предлагаю вам за него пятьсот пистолей.
— Мой конь не продается, — сказала женщина и захлопнула окно.
— Не везет мне сегодня, право, — заметил Жан, — не желают мне ни коня продать, ни дать лошадей. Но, черт бы меня подрал, я возьму араба, даже если мне его не продадут, и заменю мекленбуржцев, хоть мне их отказываются дать. Ко мне, Патрис!
Лакей виконта соскочил с козел берлины.
— Запрягай, — приказал ему Жан.
— Ко мне, конюхи! Ко мне! — завопил смотритель.
Подоспели два конюха.
— Жан! Виконт! — кричала м-ль Шон, безуспешно пытаясь открыть дверь кареты. — Вы с ума сошли! Из-за вас нас тут всех изобьют!
— Изобьют? Ну уж дудки! Это мы их побьем! Эй, юный философ! — во всю силу легких рявкнул Жан, обращаясь к Жильберу, который сидел не шевелясь, изумленный всем происходящим. — А ну, вылезайте! Вылезайте! Поработаем, кто чем может — палкой, камнями, шпагой! Да, выходите же, черт вас возьми! А то вы похожи на гипсовую статую святого.
Жильбер испуганно и в то же время умоляюще взглянул на свою покровительницу, как бы спрашивая, что делать, но она удержала его.
Смотритель почтовой станции, надсаживаясь от крика, тянул к себе лошадей, которых держал виконт.
Концерт, который давало это трио, можно отнести к самым заунывным и шумным.
Но всякая борьба должна иметь конец. Виконт Жан, которому все это надоело, потерял терпение, нанес сберегателю лошадей такой удар кулаком, что тот отлетел и рухнул в пруд, перепугав гусей и уток.
— Караул! — возопил он. — Убивают! Помогите!
Виконт, явно знавший цену времени, воспользовался предоставленной свободой и торопливо запрягал лошадей.
— На помощь! Убивают! На помощь! Именем короля! — не унимался смотритель, пытаясь сплотить вокруг себя оробевших конюхов.
— Кто здесь именем короля взывает о помощи? — вдруг воскликнул всадник, галопом влетевший на почтовый двор и остановивший своего взмыленного скакуна чуть ли не в дюйме от участников этого противостояния.
— Господин Филипп де Таверне! — пробормотал Жильбер, стараясь забиться поглубже в угол кареты.
Шон, которая никогда ничего не упускала, услышала имя молодого человека.
22. ВИКОНТ ЖАН
Юный лейтенант конной гвардии дофина,
Увидев Филиппа, хозяин на коленях ринулся, если можно так выразиться, к нежданному защитнику, ниспосланному ему Провидением.
— Господин офицер! — закричал он. — Знаете, что здесь происходит?
— Нет, — хладнокровно отвечал Филипп, — но надеюсь, мой друг, вы соблаговолите объяснить.
— Так знайте, здесь намерены силой взять лошадей ее королевского высочества дофины.
По лицу Филиппа было видно, что он воспринял это сообщение как совершенно невероятное.
— И кто же хочет взять лошадей?
— Вот этот господин, — заявил хозяин, тыча пальцем в виконта Жана.
— Этот господин? — переспросил Филипп.
— Да, черт побери, он самый! — вступил в разговор виконт.
— Вы заблуждаетесь, — произнес Филипп, покачав головой. — Это невозможно, в противном случае этот господин либо сумасшедший, либо не дворянин.
— А вот тут, дорогой лейтенант, вы дважды ошиблись, — возразил виконт. — У того, о ком вы говорите, и голова в полнейшем порядке, и он ездил и будет ездить в каретах его величества [61] .
61
Право ездить в королевских каретах — одна из привилегий, даровавшихся самым знатным придворным.
— Так как же, если у вас в порядке голова и вы ездите в каретах его величества, вы осмелились посягнуть на лошадей дофины?
— Во-первых, здесь шестьдесят лошадей, а для запряжки кареты ее королевского высочества потребуется всего лишь восемь, а во-вторых, я был бы безмерно огорчен, если бы те три лошади, что я взял наугад, оказались как раз из запряжки дофины.
— Совершенно верно, здесь шестьдесят лошадей, как совершенно верно и то, что ее королевскому высочеству нужно всего лишь восемь, — ответил Филипп де Таверне, — и тем не менее все эти лошади, от первой до шестидесятой, предназначены для ее королевского высочества, и вы не можете не признать, что всем, кто составляет двор принцессы, положены известные отличия.
— Как видите, я их признаю, поскольку выбрал эту запряжку, — насмешливо бросил виконт. — Может быть, вы мне велите идти пешком, тогда как наглецы лакеи ездят четверней? Проклятье! Пусть лучше они последуют моему примеру и удовлетворятся тремя лошадьми — тогда у них еще кое-что останется.
— Сударь, если лакеи ездят четверней, то только потому, что так повелел король, — отвечал Филипп, протянув руку к виконту и как бы призывая его этим жестом не упорствовать и сойти с избранной дороги. — Лучше уж прикажите, сударь, своему лакею отвести этих коней туда, где вы их взяли.