Жозеф Бальзамо. Том 2
Шрифт:
Жан, держа шляпу под мышкой и не замечая, что сплюснул ее, с мрачным видом следовал за сестрой; задумчивый, словно Ипполит [72] , он не обращал внимания на то, что на его серебристом, расшитом розовыми цветами камзоле сбилось жабо, и даже на изодранные манжеты, вид которых вполне соответствовал его печальным мыслям. Жан не присутствовал на спектакле, ибо дофин забыл пригласить его, однако проник почти как лакей в переднюю.
Увидев, как
72
В греческой мифологии прекрасный юноша-женоненавистник, ставший героем одноименной трагедии Эврипида и «Федры» Расина.
Укрывшись за гардиной, король следил из окна, как движется эта угрюмая процессия, как она исчезает в карете графини; дверь захлопнулась, лакей вскочил на запятки, кучер рванул вожжи, и лошади взяли в галоп.
— Ах, — вздохнул король, — даже не попыталась ни поговорить, ни повидаться со мной. Графиня в бешенстве. — И громко повторил: — Да, графиня в бешенстве.
Ришелье, который проскользнул в комнату, так как знал, что его ждут, услышал эти слова.
— В бешенстве, государь? — спросил он. — Но из-за чего? Из-за того, что ваше величество немножко развлечется? О, это крайне дурно со стороны графини.
— Герцог, — отвечал Людовик XV, — я не собираюсь развлекаться, напротив, я устал и хочу отдохнуть. Музыка утомляет меня, а послушайся я графиню, мне пришлось бы ехать ужинать в Люсьенне, есть, а главное пить; вина у графини скверные, не знаю, из какого винограда они сделаны, но после них чувствуешь себя совершенно разбитым. Нет, право, я уж лучше понежусь тут.
— И ваше величество стократ правы, — согласился герцог.
— Впрочем, графиня найдет себе развлечения. Да неужели мое общество так уж приятно? Не думаю, что бы она ни говорила.
— На сей раз ваше величество ошибается, — заметил маршал.
— Нет, герцог, поверьте мне, нет. Я скучаю, я все время в раздумьях.
— Государь, графиня понимает, что вряд ли сумеет найти лучшее общество, и это приводит ее в ярость.
— Ей-богу, герцог, я не понимаю, как вам это удается: вы до сих пор привлекаете женщин, словно вам двадцать лет. Да, в этом возрасте выбирает мужчина, но в мои годы…
— Что же, государь?
— Убеждаешься в женской расчетливости.
Маршал рассмеялся.
— Ну что ж, тем более, — заметил он, — и ежели ваше величество полагает, что графиня развлекается, утешимся этим.
— Я не говорю, что она развлекается. Я говорю, кончится тем, что она начнет искать развлечений.
— Я не осмелился бы сказать вашему величеству, что так не бывает в жизни.
Король в крайнем
— Кто тут у меня есть? — спросил он.
— Весь ваш штат, государь.
На секунду король задумался.
— А при вас кто-нибудь есть?
— Рафте.
— Отлично.
— Что он должен сделать, государь?
— Вот что, герцог, пусть-ка он разузнает, действительно ли графиня вернулась в Люсьенну.
— Графиня, как мне кажется, уехала.
— Да, это мы видели.
— Но куда же ей ехать, ваше величество, как не к себе домой?
— Кто ее знает, герцог. От ревности она теряет голову.
— Государь, а может, это скорей относится к вашему величеству?
— Что, герцог?
— Ревность.
— Герцог!
— В самом деле, государь, это было бы унизительным для всех нас.
— Мне — ревновать! — с громким хохотом воскликнул Людовик XV. — Герцог, неужто вы это серьезно говорите?
Нет, Ришелье вовсе этого не думал. Нужно признать, что он был весьма недалек от истины, полагая, что король не столько желает знать, действительно ли г-жа Дюбарри пребывает в Люсьенне, сколько не намерена ли она вернуться в Трианон.
— Итак, государь, — сказал герцог, — я посылаю Рафте на разведку?
— Посылайте, герцог.
— А теперь, ваше величество, что вы делаете до ужина?
— Ничего, мы сядем за ужин немедля. Вы предупредили лицо, о котором мы говорили?
— Он в передней вашего величества.
— И что он сказал?
— Что безмерно благодарен вам.
— А дочь его?
— С нею еще не говорили.
— Герцог, госпожа Дюбарри ревнива, и она может вернуться.
— Государь, это был бы поступок крайне дурного вкуса, и я убежден, что графиня не способна на такую чудовищную глупость.
— В такие минуты, герцог, она способна на все, особенно когда к ревности примешивается ненависть. Она терпеть вас не может, не знаю, известно ли вам это.
Ришелье поклонился.
— Да, государь, мне известно, что она удостаивает меня такой чести.
— Она и господина де Таверне ненавидит.
— Если ваше величество желает довести счет до конца, то уверен, что существует третья особа, которую она ненавидит куда сильней, чем меня и барона.
— Кто же это?
— Мадемуазель Андреа
— Что ж, — вздохнул король, — я нахожу это вполне естественным.
— Итак…
— Да, но это вовсе не значит, что не следует проследить, чтобы госпожа Дюбарри не устроила сегодня ночью скандал.
— Напротив, ваше величество, это лишь подтверждает необходимость подобной меры.
— А вот и дворецкий. Тс-с! Отдайте распоряжение Рафте, а потом приведите в столовую известное вам лицо.
Людовик XV поднялся и прошел в столовую, а герцог де Ришелье вышел в противоположную дверь.