Жозеф Бальзамо. Том 2
Шрифт:
— Оно мчится.
— В какую сторону?
— На запад.
— Оно далеко?
— О да, очень далеко, очень далеко.
— Кто его везет?
— Мужчина в зеленой куртке, в кожаном колпаке и ботфортах.
— Он идет пешком или скачет на лошади?
— Скачет на лошади.
— Какая у него лошадь?
— Пегая.
— Где вы его видите?
Голос медлил с ответом.
— Посмотрите! — повелительно произнес Бальзамо.
— На большой
— Но какая это дорога?
— Не знаю, все дороги похожи одна на другую.
— Как! Ничто не указывает вам, что это за дорога — никакой столб, никакая надпись, ничего?
— Погодите, погодите, мимо этого человека на коне едет повозка; она минует его и катит прямо на меня.
— Что за повозка?
— Тяжелый экипаж, полный аббатов и военных.
— Дилижанс, — прошептал Ришелье.
— На этом экипаже ничего не написано? — спросил Бальзамо.
— Нет, написано, — отвечал голос.
— Прочтите.
— На повозке я вижу желтые, полустертые буквы: Версаль.
— Оставьте повозку и следуйте далее за гонцом.
— Я его не вижу.
— Почему вы потеряли его из виду?
— Потому что дорога поворачивает.
— Поверните и вы догоните его.
— О! Он скачет во весь опор, он глядит на часы.
— Что вы видите впереди, там, куда он скачет?
— Длинный проспект, роскошные здания, большой город.
— Следуйте за ним дальше.
— Следую.
— И что же?
— Гонец все нахлестывает лошадь с удвоенной силой; животное все в мыле, его копыта так громыхают по мостовой, что все прохожие огладываются. А! Вот гонец въезжает на длинную улицу, которая идет под гору. Сворачивает направо. Придерживает лошадь. Останавливается у дверей большого особняка.
— Здесь следите за ним особенно внимательно, слышите?
В ответ послышался вздох.
— Вы устали, понимаю.
— Да, я в изнеможении.
— Пусть ваша усталость исчезнет, я так хочу.
— Ах!
— Ну, что?
— Благодарю.
— Вы по-прежнему чувствуете усталость?
— Нет.
— Вы видите гонца?
— Погодите… Да, да, он поднимается по большой каменной лестнице. Перед ним идет лакей, на нем синяя с золотом ливрея. Идут через просторную гостиную, полную позолоты. Гонец входит в освещенный кабинет. Лакей отворяет ему дверь и удаляется.
— Что вы видите?
— Гонец кланяется.
— Кому он кланяется?
— Погодите. Он кланяется мужчине, сидящему за столом спиной к двери.
— Как одет этот мужчина?
— Разряжен, словно для бала.
—
— Широкая голубая лента через плечо.
— Его лицо?
— Не вижу… А!
— Что?
— Он оборачивается.
— Какое у него лицо?
— Живой взгляд, неправильные черты, превосходные зубы.
— Какого он возраста?
— От пятидесяти до пятидесяти восьми лет.
— Герцог! — шепнула графиня на ухо маршалу — Это герцог.
Маршал кивнул головой, что должно было означать: да, это он, но давайте слушать.
— Далее? — повелительно произнес Бальзамо.
— Гонец передает человеку с голубой лентой…
— Называйте его герцогом, это герцог.
— Гонец, — откликнулся послушный голос, — передает герцогу письмо, которое он достал из кожаного мешка, что висит у него за спиной. Герцог распечатывает письмо и внимательно его читает.
— Затем?
— Берет перо, лист бумаги и пишет.
— Пишет! — пробормотал Ришелье. — Ах, черт возьми! Знать бы, что он пишет — вот это было бы прекрасно!
— Скажите мне, что он пишет, — приказал Бальзамо.
— Не могу.
— Вы слишком далеко. Войдите в кабинет. Вошли?
— Да.
— Гляньте через его плечо.
— Да.
— Теперь разбираете?
— У него плохой почерк: мелкий, неровный.
— Читайте, я так хочу.
Графиня и Ришелье затаили дыхание.
— Читайте, — повторил Бальзамо, еще более повелительно.
— «Сестра моя», — произнес дрожащий неуверенный голос.
— Это ответ, — вместе выдохнули герцог де Ришелье и графиня.
— «Сестра моя, — повторил голос, — успокойтесь: в самом деле, мы пережили кризис; в самом деле, он был весьма опасен, но все уже позади. С нетерпением жду завтрашнего дня, потому что завтра в свой черед намереваюсь перейти в наступление, и все предвещает мне решительный успех. Руанский парламент — это прекрасно, милорд X. — прекрасно, петарды — прекрасно.
Завтра буду работать с королем, затем добавлю к этому письму постскриптум и пошлю его Вам с тем же гонцом».
Бальзамо простер левую руку к дверям и, казалось, с мучительным трудом вырывал у голоса каждое новое слово, правою же тем временем поспешно записывал строчки, которые выходили из-под пера г-на де Шуазеля.
— Это все? — спросил Бальзамо.
— Это все.
— Что теперь делает герцог?
— Складывает вдвое лист, на котором писал, потом еще раз вдвое, и прячет его в маленький красный бумажник, который достал из левого кармана.