Жребий № 241
Шрифт:
Как мало меняется, да меняется ли наша российская жизнь?
Полтораста лет назад восклицал Герцен: «Поймут ли, оценят ли грядущие люди весь ужас, всю трагическую сторону нашего существования — а между тем наши страдания — почка, из которой разовьется их счастье».
Потом об этом же будет спрашивать Чехов.
Об этом же будут говорить голодные и промерзшие до костей комсомольцы на строительстве узкоколейки у Николая Островского…
Мужики, прячущиеся под старою телегою от дождя на строительстве Кузнецка, это уже в стихах Маяковского…
Но вот и грядущие люди, в свою очередь, тоже становятся все той же почкой, из которой должно произрасти счастье новых поколений, а новые поколения ждет все та же незавидная участь быть почкой, не знающей ни радости цветения, ни торжественного самоуважения
Но согласятся ли дед и бабушка, если им скажут, что их жизнь всего лишь почка, из которой вырастет счастье грядущих людей. Думаю, что не согласятся. Кстати, и государь не согласится. Они умели быть сами счастливы, в любви, но и не только в любви.
Не знаю, можно ли назвать ощущением счастья, наверное это будет преувеличением, но рад же был дед узнать в несчастной Борзе, что Санитарный совет, пригласив доктора Орлова, место все-таки сохраняет за ним. Хотя, казалось бы, такое же постановление, но уже «чрезвычайной санитарной комиссии», могло вызвать у деда и более сложные чувства.
Вот документ: четвертушка рыжей папиросной бумаги, синий чернильный штамп в правом углу. Особенно примечательно обращение. У меня есть несколько конвертов царской почты, то есть конвертов, в которых царь посылал свои письма. Адреса заготовлены заранее, выполнены роскошным каллиграфическим почерком с нажимом, черной тушью, прописью: «Шефу жандармов», «Министру двора». Так обращаться к этим важным вельможам мог только один человек. Вот и справка, исполненная на машинке, напомнила мне короткость этого обращения: «Врачу КУРАЕВУ».
Р.С.Ф.С.Р.
Фатежский уездный
ИСПОЛКОМ
1 марта 1920 года
N 775
город Фатеж
Врачу КУРАЕВУ
Вследствие постановления чрезвычайной санитарной комиссии, Президиум уездного Исполкома предлагает вам вступить к отправлению ранее занимаемой вами должности старшего врача и заведывающего Фатежской уездной больницы. Об исполнении донести уездному Исполкому.
Почки, конечно, почками, но и дед и государь умели отстаивать свое право на свое сегодняшнее счастье.
1894 год, в Ливадии умирает Александр III, вся жизнь двора, жизнь семьи подчинена этому горестному и неотвратимому, как все понимают, событию. Но двадцатипятилетнему наследнику хочется прорвать сжимающееся кольцо неизбежного.
Дневник наследника.
27-го сентября. Вторник.
Утром после кофе, вместо прогулки, дрались с Ники каштанами, сначала перед домом, а кончили на крыше…
Дальше обычное, прогулки, обед, опоздание к чаю.
29-го сентября. Четверг.
Утро было ясное, но к полудню небо затянуло тучами, хотя было совершенно тепло. Опять дрались с Ники шишками на крыше. Завтракали, как всегда в 12 ч. У дорогого Пап`a вид как будто лучше, но самочувствие скверное по-прежнему — его мутит и опухоль в ногах мешает движению ног!
Дальше прогулки и коротко о погоде:
Ночь была чудная и лунная.
Жизнь наступает, давит, навязывает свое, но будущий император готов противостоять всему, что стоит на его пути к счастью, даже если это столь несвоевременная смерть отца.
20 октября Александр III скончался.
Дневник императора.
22-го октября. Суббота.
Вчера вечером пришлось перенести тело дорогого Пап`a вниз, потому что, к сожалению, оно быстро начало разлагаться. Поэтому и утренняя и вечерняя панихиды были отслужены в малой церкви. Слава Богу, милая Мам`a совсем спокойна и геройски переносит горе! Только и делал, что отписывался от тучи телеграмм. Происходило брожение умов по вопросу о том, где устроить мою свадьбу; Мам`a, некоторые другие и я находил, что всего лучше сделать ее здесь спокойно, пока еще дорогой Пап`a под крышей дома; а все дяди против этого и говорят, что мне следует
И дальше о прогулках, погоде и гостях.
И вовсе на грустные мысли наводит желание жениха сыграть свадьбу «пока еще дорогой Пап`a под крышей дома», если вспомнить, что «дорогой Пап`a» как раз был против женитьбы сына на немецкой принцессе, он хотел видеть снохой Елену Луизу Генриетту, дочь Луи Филиппа де Бурбон-Орлеанского графа, Парижского. И все это в доме знали и помнили.
Молодой государь вступает в права. Первый доклад министра иностранных дел Н. К. Гирса, первый доклад министра финансов С. Ю. Витте, ключевых министров в правительстве. «Имел два доклада: Н. К. Гирса и Витте. Вследствие этого опоздал к завтраку». Началась докука правления. «Сербский король навестил меня, потом Фердинанд румынский — они у меня отняли те немногие свободные минуты дня, в которые позволено видеться с Аликс…» Нетерпение влюбленного кто ж не поймет! Седьмого ноября схоронили Александра III, а через неделю и свадьбу сыграли. Прямо как в «Гамлете», которого и перевел и сыграл в домашнем спектакле главную роль двоюродный дядя: «Расчетливость Гораций! С похорон на брачный пир пошел пирог поминный!»
Царь будет тверд и непреклонен до конца, когда речь пойдет о сохранении его счастья и покоя. Сам премьер-министр принесет государю документы, обличающие «Божьего человека из Тобольской губернии», заменившего в глазах царя и Государственный совет, и Думу, и правительство. Возвращая обличающие листки, государь скажет поистине исторические слова: «Лучше один Распутин, чем десять скандалов в день!»
Умели, умели постоять за свое счастье люди в старые времена, тот же царь, тот же дед!
Разве это не счастье — доказывать любимой, что ты ее не достоин?
Ст. Борзя. 29-го Июня. 1904.
Дорогая голубка Кароля!
Как я и ожидал, получил вчера от тебя письмо. Спасибо за все, что ты пишешь, но опять повторяю, что уже говорил тебе, милая, несколько раз: не преувеличивай мои достоинства и не возводи меня на очень высокий пьедестал; смотри на меня как на самого обыкновенного смертного.
По письму из Павловского понял, что двух писем от них я не получил, очевидно это произошло потому, что Крестный написал по какому-то неведомому адресу. Он в состоянии иногда выворотить адрес так, что можно только расхохотаться.
Что касается вопроса твоего папы, почему я никогда не напишу ему, то напрасно он думает об этом что-то плохое. Главным образом, не пишу ему потому, что я почему-то всегда был уверен, что ему не особенно приятно получать письма на русском языке, а по-немецки я не рискну писать, чтобы не быть смешным. Кроме того, я знаю, что всеми сведениями обо мне ты с ним делишься. А мне страшно надоедает писать о себе одно и то же по нескольку раз разным людям.
Ну зачем же бы я стал в один дом писать два письма с одинаковым содержанием.
Радуюсь твоему здоровью и благополучию. А знаешь ли ты, Кароля, что я нахожусь вблизи тех мест, где жили, страдали и умирали декабристы? Вероятно ты мало знаешь о декабристах, так как в учебниках русской истории о них ничего почти не говорится. Недалеко от Борзи (верст 100–150) находится селение Благодатное, Акатуй, Нерчинский завод, куда были сосланы декабристы в начале царствования Николая I. На ст. Петровский Завод я был на могилах некоторых (двух) похороненных там декабристов. Там же могила жены декабр. Муравьева — Анны Муравьевой, урожденной графини Чернышевой. Все это вызывает такие грустные и в то же время хорошие воспоминания. В Чите тоже есть некоторые памятники времен декабристов.
Я купил в Чите у местного фотографа несколько фотографий снимков, относящихся ко времени декабристов.
Конечно это тебя будет м.-б. больше интересовать, когда ты познакомишься с эпохой декабристов и с теми людьми, которых окрестили этим именем.
Передай мой привет Поповым и благодари их за поклоны. А Сергею Максимовичу на его каламбур: «хорошее дело сидеть вдали от дела», могу ответить подобным же каламбуром: отвратительное дело сидеть без всякого дела.
Пока, дорогая моя, до свидания.
Будь здорова и благополучна! Благодарю всех приветствовавших меня и приветствуй, в свою очередь, Ивановцев! Крепко целую тебя и жму твою руку!