Жребий Рилиана Кру
Шрифт:
Этот план получил одобрение за его мудрую умеренность, и, когда кликнули добровольцев, добрая сотня человек предложила себя в качестве делегатов. Такое проявление силы духа растрогало аудиторию, и добровольцев стало еще больше. Народившаяся солидарность привела к любопытным изменениям позиции делегатов. С ростом их численности росла и их решимость, а вместе с нею и их воинственность. Припоминались бесчисленные обиды, нанесенные сеньором Кипроузом, и негодование усиливалось. В итоге просьбы превратились в жесткие требования. Делегация, ставшая теперь столь многочисленной, уже не сомневалась, что сеньору придется считаться с ее членами. Никогда еще они не осмеливались объединяться против него, и неизведанное прежде сознание своего единства породило пьянящее чувство
Когда Рилиану запретили пользоваться мастерской в башне Повелитель Туч, молодой человек понял, что близится звездный час Кипроуза Гевайна. Сеньору с персонами мастерская потребовалась для каких-то их целей. Рилиану и Мерит посоветовали перенести свои занятия куда-нибудь в другое место, и они обосновались в Большом зале — вряд ли кто-нибудь их там потревожит, решили они.
Они притащили с собой охапки справочников и разместили их на импровизированном столе возле нетопленого камина. Здесь, закутавшись в одеяла, чтобы хоть как-то защититься от жутких сквозняков, разгуливающих по необъятному старинному залу, они упражнялись в искусстве сверхнормальности и строили планы побега. Записки, которыми они обменивались, тут же уничтожались.
Тем временем дверь в мастерскую оставалась запертой, и никто из прислуги не знал, что там происходит. Иногда оттуда слышалось ритмичное гудение четырех одинаковых голосов, и, если стоять поблизости, совершенно четко ощущалась аура сверхнормальности. Обитатели крепости чувствовали, что назревают события, но какие именно, к счастью, пока оставалось неизвестным.
Шли дни, и роковая атмосфера нарастала. Все были едины во мнении, что грядут великие события. Это предчувствие совсем лишило домочадцев спокойствия, и слуги ходили перепуганные. Их опасения возросли, когда в один из особенно ненастных, темных зимних вечеров сеньор приказал приготовить обильный ужин и поставить подносы со снедью под дверь мастерской. Среди огромного количества блюд, способных утолить голод дюжины едоков с обычным аппетитом, в основном была тяжелая пища, призванная, по словам сеньора, «укрепить нас перед настоящим ночным бдением». Смысл этого замечания остался неясным, но встревоженные слуги отметили, что все подносы с едой быстро исчезли и в мастерской всю ночь напролет раздавались голоса: то тихие, то громкие.
Угрюмо вставал над крепостью серый рассвет следующего дня. Рилиан проснулся в еще более гнетущем настроении, чем обычно. Холодный тусклый свет омывал комнату. Воздух был серым и неподвижным. Вокруг царила тишина. Юноша сбросил одеяло и встал навстречу ледяному утру. Он подошел к окну и взглянул на небо, предвещавшее снегопад: тучи плотным покрывалом затягивали небосклон, как всегда перед метелью, мир объяло таинственное безмолвие. Через несколько мгновений Рилиан увидел первые снежинки, упавшие на темную поверхность двора. За ними последовали другие, и вскоре воздух украсился белыми хлопьями. Раньше Рилиан радовался первому снегу, а сейчас передернул плечами и с тяжелыми мыслями отошел от окна.
Подойдя к умывальнику, Кру стал внимательно рассматривать небритое лицо, отразившееся в зеркале. «Лицо раба, — подумал он с горечью. — Вечного раба, если ты ничего не предпримешь». Он уже взялся за кувшин и вдруг застыл с поднятой рукой: крепость задрожала от взрыва, пол заходил ходуном, а на умывальнике зазвенела утварь. От давящего шума, звучавшего громче канонады, Кру инстинктивно зажал уши. Крекит же зашипел и съежился от страха. Только после того, как рокотание стихло, змей расслабил кольца, и Рилиан смог вздохнуть. Но даже пребывая в состоянии крайнего удивления и тревоги, он осознавал, что эти звуки ему знакомы — он слышал их когда-то, правда не такие громкие. Ему вспомнилась ночь прибытия в Вели-Джива, вспомнились раскаты грома над холмами и молнии, летавшие между крепостью Гевайн и Тираном Мглы. Затем в ночь возвращения из леса Миазма
Рилиан подбежал к окну, но с первого этажа обзор был слишком ограниченным. Когда прогремел второй раскат, он выбежал из комнаты, промчался по коридорам к подножию лестницы, ведущей на башню Повелитель Туч, и, взбежав до середины ее, до первой бойницы, увидел расстилающуюся внизу долину и краешек скал, стеной стоящих на противоположной ее стороне. Ему даже в голову не пришло посмотреть вниз на город. Впрочем, деревья и скалы закрывали от него Восходящую тропу, так что в любом случае он не увидел бы большую толпу, примерно в две сотни людей, поднимающуюся к крепости Гевайн.
Кру высунулся из окна и изогнулся так, чтобы видеть верх башни. Крепость задрожала, оглушительный гром можно было не только слышать, но и ощутить, и из окна мастерской вылетела алая молния. Рилиан затаил дыхание. Он видел эту молнию Я не первый раз, но теперь уже знал, что это явление создается при помощи Быстрого Замещения Вуру — приема трудного и изнурительного, выполнение которого под силу только самым искусным сверхнормалистам. Благодаря приобретенным знаниям он, естественно, не воспринимал такие вещи как чудо. Но сейчас у него снова возникло чувство благоговейного трепета, поскольку молния, появившаяся перед ним, превосходила все виденные им прежде.
Молния прошла прямо у него над головой, так что он автоматически пригнулся. Она была похожа на сказочного дракона, огромного и длинного, — ее голова простиралась над серединой долины, а хвост только выходил из башни Повелитель Туч. Цвет был насыщеннее, глубже и ярче, чем когда-либо. Вот олицетворение той минуты, о которой мечтал Кипроуз Гевайн: об объединенных усилиях множества адептов, чьи сверхнормальные силы поднимутся до беспримерных высот. Теперь, размышлял Рилиан, Кипроуз с персонами станут известны далеко за пределами Вели-Джива, но едва ли эта новость обрадует человечество. А что потом? Неужели последуют другие персоны, и мир окажется наводненным Кипроузами? Ведь сеньор говорил, что возможности здесь почти безграничны.
Молния расколола снежное небо надвое и, пролетев высоко над городом, вонзилась в туманы Ванэлисс, словно огненный меч. Свечение разряда было настолько сильным, что на короткий миг показалось, будто мгла, окутывающая противоположную вершину, расступилась, как бы отпрянула в испуге. Рилиану даже привиделось, что он разглядел затейливые башни крепости, известной как оплот колдуньи. Но через мгновение мгла стала по-прежнему непроницаемой, будто бы и не было в ней просвета.
Кипроуз не давал передышки своему противнику. Первая молния еще не успела погрузиться в туман, а он уже выпустил вторую. Вероятно, персоны только теперь достигли своего наивысшего уровня, поскольку вторая молния была еще больше первой. Она вылетела из окна башни с оглушительным хлопком, выгнулась дугой, пролетела высоко над долиной, и туман расступился под ее напором. Ни материальный, ни сверхнормальный барьер не мог остановить ее движение. Молния прорезала мглу и ударила в крепость Ванэлисс. Там рухнула высокая башня и занялся пожар, и в разные стороны полетели искры. На мгновение стала видна вся сцена: суровая старая крепость, башня, внезапное яркое пятно пламени. Затем туман вновь сомкнулся, Тиран Мглы исчез, и весь обзор запорошило кружащимся снегом.
Почему она не ударит в ответ? Рилиан вдруг осознал: ему хочется, чтобы какая-нибудь сила смогла противостоять новообретенной мощи Кипроуза Гевайна и персон. А может ли она вообще защищаться?
Конечно, она сделала такую попытку. Прозвучал раскат грома, и голубая молния Ванэлисс воспарила над долиной. Рилиан наблюдал, анализируя шансы. Сила Ванэлисс оказалась неожиданно слабой, или, вероятно, показалась таковой по сравнению с молниями Кипроуза. Лазурная «стрела» ударила в землю далеко от цели. Следующая молния быстро неслась прямо в выбранную цель, но перелетела ее.