Жребий Рубикона
Шрифт:
– И еще сама Далвида Марковна, – напомнил Вейдеманис, – уже пятеро. Хотя ее мотивы меньше всего понятны.
– Был еще один человек, который заходил в тот день к Долгоносову, – сказал Дронго, – это Балакин.
– А какие мотивы? Он являлся помощником погибшего, не скрывает, что тот его опекал и все для него делал. Даже ввел должность второго заместителя директора. Балакин многим обязан своему бывшему шефу. Судя по тому, что Окрошидзе не пустил нас в институт, а Балакин решил помочь с пропусками, они не очень любят друг друга и ладят. Но у Балакина тоже нет абсолютно никаких видимых мотивов для совершения преступления.
– Да, – согласился Дронго, – похоже, что ты прав. Но в любом случае нужно проверить и убедиться, что Николая Тихоновича Долгоносова действительно отравили. Не понимаю, почему его молодая жена поторопилась предать тело кремации. Нужно отправляться к вдове покойного, хотя я понимаю, что это будет нелегко. Она не пустит нас даже на порог своего дома.
– Может, соврать? – предположил Вейдеманис. – Сказать, что мы из прокуратуры и начали свое официальное расследование.
– Она попросит показать наши документы, – возразил Дронго. – И как только выяснится, что мы блефуем, с нами просто перестанут разговаривать. Не говоря уже о том, что попасть во второй раз в институт будет практически невозможно.
– Тогда предлагай варианты, – пожал плечами Эдгар, – каким образом нам выйти на вдову покойного.
– Позвоним и выскажем свое соболезнование, – сказал Дронго, – а потом попросимся на прием.
– Интересно, чем ты объяснишь свой интерес? – спросил Вейдеманис.
– Начавшимся расследованием. – Дронго взял телефон и стал набирать номер мобильного Далвиды Марковны. Ему повезло. Она сразу ответила:
– Слушаю вас. – По-русски она говорила безо всякого акцента.
– Добрый день, – начал разговор Дронго, – извините, что беспокою вас. Это госпожа Далвида Долгоносова?
– Да. Кто со мной говорит?
– Я нотариус, – сообщил эксперт, – и беседую с вами по поручению нашего ведомства. Дело в том, что сейчас уточняются размеры наследства вашего покойного мужа и у нас есть основания считать, что среди двух замороженных счетов на Кипре, возможно, есть и счета вашего умершего супруга.
– Очень даже возможно, – сразу согласилась молодая вдова, – что я должна делать? Куда мне приехать?
– Никуда не нужно приезжать, – сказал Дронго, – мы приедем сами к вам и переговорим. Конечно, если вы хотите узнать, какие суммы денег лежат на счетах и как их можно перевести на ваше имя.
– Обязательно, – согласилась Далвида, – когда вы можете ко мне приехать?
– Прямо сейчас.
– Приезжайте. Только я живу на даче. На Николиной Горе… Запишите адрес. – Женщине понравилось их предложение.
Дронго вежливо попрощался и убрал телефон.
– Прекрасно, – одобрительно проговорил Вейдеманис, – это был самый лучший ход. У человека, который готов сообщить ей о деньгах умершего мужа, она не попросит документов, чтобы его ненароком не обидеть. И сразу готова принять, чтобы обсудить все детали перевода счетов. А учитывая, что они были женаты только два года и он явно скрывал от нее свои связи с другими
– Не перехвали, – пробормотал Дронго. – Сейчас по дороге заедем в любой банк и откроем счет на имя Долгоносова Николая Тихоновича, предъявив наши паспорта. А потом получим разные документы, которые можно предъявить вдове. И вместо ста долларов там может оказаться сто тысяч, которые она сможет почти сразу получить.
– Поехали, – согласился Вейдеманис, – но учти, что если тебя разоблачат, то мы уже никогда больше не сможем даже близко подойти к дому Далвиды. Не говоря уже о том, чтобы с ней побеседовать.
– По большому счету, мы едем ее защищать, – возразил Дронго. – Если его действительно убили, то первое и основное подозрение падает на супругу покойного, на его вдову, которая забрала сына и уже через семь дней уехала в Германию. Это выглядит некрасиво. И не только в глазах его сестры или дочери. Но и всех остальных. А когда люди узнают, что она еще умудрилась встретиться перед отъездом со своим первым мужем, отцом своего ребенка, то подозрения по поводу убийства своего второго мужа могут перерасти в уверенность. На ее месте я бы порадовался приезду экспертов, которые попытаются разобраться в истинных причинах случившегося.
Вейдеманис, соглашаясь, кивнул и отправился к машине. В этот день он выполнял функции водителя. Когда они сели в автомобиль, Дронго задумчиво посмотрел на Эдгара и в очередной раз достал телефон. Набрал знакомый номер Балакина.
– Вилен Захарович, извините, что снова вас беспокою. У нас к вам очень большая просьба. Где сейчас находится Трофим, бывший водитель Николая Тихоновича? Он работает с Далвидой Марковной?
– Нет. У них есть свой водитель. Семейный. А Трофим был оформлен как водитель служебной машины у нас в институте. И сейчас он работает с Ростомом Нугзаровичем. Но в данный момент Окрошидзе на работе, и Трофим, наверно, находится внизу, рядом с охранником.
– Вы можете ему позвонить и уточнить, в какой ресторан ездил в день своей смерти Николай Тихонович и с кем там встречался? – попросил Дронго.
– Конечно, могу. Сейчас я вам перезвоню. – Балакин отключил телефон.
Вейдеманис мягко тронулся с места.
– Думаешь, его могли отравить в ресторане? – спросил он.
– Это самое реальное, что может произойти с любым человеком, – ответил Дронго, – хотя я убежден, что он обедал в дорогом ресторане. Значит, там могли быть либо камеры, либо глазастые метрдотели, которые запоминают таких клиентов в лицо.
Раздался телефонный звонок, и Дронго сразу ответил.
– Трофим вспомнил, что они ездили в тот день обедать в «Марио», – сообщил Балакин, – но с кем именно встречался Николай Тихонович, он точно не знает. И сам Долгоносов там пробыл недолго. Я думаю, вы можете туда подъехать и проверить на месте. По телефону они не дадут такой информации. А на месте вы можете уточнить – кто именно был за столом с Николаем Тихоновичем в тот трагический день. Хотя не уверен, что они могут вспомнить через столько дней о давнем событии.