Жрица
Шрифт:
– Ты правда этого хочешь? – тихо спросила она. Глаза ее на мгновение ожили. – Да, я передам тебе знание. Все, что знаю сама. Если ты готова стать жрицей... Это другая ступень посвящения – более высокая. И это будет нелегко.
– Я хочу этого! Я пойду на все – отвечала Вероника.
– Хорошо, я найду в себе силы посвятить тебя. Царица Дева укажет нам, когда это можно сделать. Я буду молиться ей и ждать знака. Мы будем вместе молиться и поститься с тобой, пока Она не даст нам знать свою волю.
Дни шли в печали, посте и ожидании знамения. Я не навещал сестру, хотя очень беспокоился за ее состояние. Но чувствовал,
Эти тягостные дни закончились наконец, когда был явлен знак в сновидении обеим посвященным в веру Истинную. Явилась им Дева в образе белоснежной кобылицы, которая припала на передние ноги. Это должно было означать ее согласие и обозначало срок - последняя четверть.
Я вздохнул с облегчением. Это длительное ожидание, разлука с Любой истомили меня. Я надеялся, что все как-то разрешится, как-то устроится, и мы вновь будем вместе. Поэтому с радостью взялся готовить церемонию. В детали меня особо не посвящали, но на меня легла обязанность кое-что раздобыть.
– Это действо, как сказала нам с Никой сестра, совершенно особое. Оно труднее, чем инициация и те службы, которые мы уже знаем. Посвящение в жрицы потребует всех сил, - сказала она. – Мы подойдем к опасной черте, за которой может быть гибель. Мы можем только молиться, чтобы Боги не попустили разрушения наших тел.
Но Вероника еще раз подтвердила, что готова на все.
Наступала последняя четверть. В эти дни Люба много проводила в одиночестве и сосредоточении. Я понимал, что она силилась собрать все свои душевные силы для предстоящего.
В тот день мы все переехали в тот самый дом за городом, где уже собирались прежде. Но сейчас нас было только трое. Разговаривали мало. На лице у Любы было сосредоточенное почти суровое выражение. Ника храбрилась.
При ярком солнечном свете странно было видеть разложенные на столе предметы, которые были собраны для церемонии. Серебряные рога, белые крылья, жезл.
Люба удалилась в дом для приготовления священного напитка, который надлежало делать накануне.
Мягкий сумрак окутал просторную открытую веранду старого дома. Посреди ее стоял круглый стол с прозрачной стеклянной крышкой. В центре его я положил большой кристалл из куска стекла правильной формы. Вокруг стояли чаши для жертвенного напитка.
Сгустились тени. На веранде появилась Ника в черном наброшенном на плечи хитоне. Ее руки и грудь украшали серебряные браслеты и ожерелья. Они слегка звенели, когда она подошла ко мне и замерла в углу веранды, перед темным ковром с разложенным на нем серебряным квадратом.
В другое время я бы с трудом удерживался от смеха, глядя на свой почти что шутовской наряд, состоящий из черного плаща на голое тело и больших серебряных рогов из скрученного картона, закрепленных у меня на голове. Но сейчас, весь воздух вокруг дышал серьезностью и тревогой. Наши лица были опущены, взгляд неподвижен.
Появилась верховная жрица. Она вошла, босая, тихо шурша белыми крыльями, закрепленными за спиной. Длинное до полу одеяние, сплетенное из серебристых нитей, ниспадало с ее плеч, не закрывая ни шеи, ни груди, ни бедер. Они оставались обнаженными и открытыми взглядам. Но тело, которое мы видели, было покрыто серебром и сверкало в последнем свете сумерек. В руках ее был сосуд со священным напитком. Она остановилась в шаге от меня и на несколько мгновений все замерли. Взгляд ее подведенных жирной черной чертой глаз смотрел в пространство. Он был неподвижен, как стояла
Ника, ожившая тень в углу, начала зажигать большие толстые свечи, расставленные по сторонам серебряного квадрата - символа мироздания.
От куда-то из глубины дома зазвучали глухие удары то ли бубна, то ли барабана. Фигуры задвигались. Мне все это виделось будто со стороны.
Жрица выдвинулась в центр квадрата. Ее одежда и тело теперь мерцали серебром в свете свечей. Она сказала:
– Великая Царица! Я, твоя недостойная рабыня, молю Тебя в этот час твоего торжества, когда ты всходишь на небе и наполняешь своим божественным светом весь мир. Спустись к нам, войди в души рабов твоих! Заклинаю! Дай нам свет твой! Освети путь наш!
Она много раз повторяла на разные лады эти призывы, а мы внимали им, обратив глаза высоко поднятой свече в ее руках. Она горела ровно, пламя ее почти не колебалось. Затем жрица сделала мне знак, чтобы я наполнил большую чашу священным напитком.
– Подойдите ко мне, - приказала она. Мы встали в круг очень близко друг к другу, она возложила руки на наши головы.
– Именем Великой Девы благословляю вас. Она взяла у меня чашу, и плеснула несколько капель в центр квадрата.
– Во имя Девы и Царя небесного! Прими нашу жертву и обрати это вино в божественную кровь! Она отпила первой. Во славу Девы Инанны! Потом эту формулу произнесла Ника и отпила глоток из чаши и передала мне. Это было немного похоже на вино, было теплое и сладкое на вкус, со многими ароматами то ли трав, то ли специй и еще каким-то резким привкусом, какой я ранее не пробовал. Повторяя "Во славу!" мы передавали чашу друг другу, пока она не опустела. Расширившиеся глаза жрицы были совсем близко от меня. Они почти все время оставались неподвижными, устремленными прямо в зрачки Ники, и та, как зачарованная, возвращала этот взгляд почти не мигая.
Я чувствовал, как сжимаются мои виски, как наползает что-то клубящееся изнутри. Жрица что-то шептала, временами этот шепот перерастал в выкрики и вновь становился почти не слышным. Слов я уже не мог разобрать.
В позе лотоса я сидел в внутри серебряного квадрата, а жрица металась вокруг. Крылья ее развевались, будто она в самом деле летела, черные волосы сбились на глаза, серебряное тело сверкало будто молния. Я чувствовал, как серебряные рога на моей голове становятся все тяжелее, как настоящие и клонят мою голову к земле.
Зажглись еще огни и посыпались звезды с них, как с бенгальских свечей, и потянуло от них сладким дымком благовоний. Он вползал в меня и растекался внутри моей кружащейся головы.
Я видел, как они сбросили одежду и опустились в центре квадрата, окруженные свечами. Женщины сидели напротив друг друга, касаясь коленями и не отрывая глаз. Они шептали что-то, что я не слышал. Сбоку они не были похожи на жриц: они сидели вытянувшись взявшись за руки и почти касаясь лицами и грудью друг друга. Только по середине их тел проходила широкая серебряная полоса.