Жук в Муравейнике

Обава Дана

Вообще-то, то, что висит перед нами, больше похоже на чучело, на манекен или куклу в человеческий рост. То, что жизнь покинула это тело, очевидно сразу, и никто из нас не дергается, чтобы попытаться его спасти, снять оттуда. Кажется, что настоящий Ворчун вот-вот войдет в дверь и сам удивится, что это у него висит тут такое посреди комнаты, словно старый костюм.

— Во второй раз не так страшно, да? — отнюдь не без страха в голосе тихо спрашивает Морис.

Не знаю. Это на самом деле уже пятый труп, который я вижу,

но с Ворчуном мы общались, у нас был небольшой, но общий опыт, так что видеть его в таком состоянии мне не легче, чем остальных. И это при том, что те тела были растерзаны и обезображены.

Вздохнув, Лекс медленно обходит висящее тело по кругу. Пару секунд рассматривает также валяющееся у его ног вращающееся кресло на колесиках.

— Его убили, — наконец произносит он.

— Он не сам повесился, по-твоему? — удивленно переспрашивает Морис, отчего-то шепотом, словно щадя чувства покойника.

Лекс отрицательно качает головой.

— Смотрите сюда, — он встает сбоку от Ворчуна и показывает на его шею. — Борозда от того, чем его душили. — Действительно, борозда не полностью под петлей, а уходит из-под нее под углом. — И еще — кресло. Он бы не стал становиться на это кресло, чтобы достать до петли. Оно слишком неустойчиво для того, чтобы на нем стоять.

— Больше тут все равно ничего нет, на что можно было бы встать, — возражает Морис, оглядываясь.

— Да на стопку книг, их тут полно.

— Все-таки и на кресло можно было бы прекрасно встать, — Морис делает движение к валяющемуся креслу, как будто собрался провести эксперимент.

— Не трогай! — восклицаю я. — Стражу-то сюда придется вызвать. Мы же не будем избавляться от тела Ворчуна, правда?

— Ну, нет, наверное, нет, — кивает Морис и от греха подальше отходит к стене.

— А что это за веревка? — Лекс присматривается к тому, на чем висит Ворчун. — Странная какая-то.

— Это, должно быть, пояс от халата, — предполагаю я, заметив халат того же цвета, висящим на крючке сбоку спального модуля.

— Думаете, это сделали хозяева игры? — снова подает голос Морис.

— Но не лично, — Лекс подходит к терминалу выхода в сеть. — Наверняка должны быть записи камеры видеофона на входной двери. Хотя бы узнаем, кто приходил к Ворчуну. А может, есть и камеры тут внутри. Морис, разберешься?

— Постараюсь, — Морис подходит к терминалу и сразу же отдергивает руку. — Только не хотелось бы свои отпечатки здесь оставлять.

— Попросим парочку перчаток у Никты? — в шутку предлагает Лекс.

— Да, это будет совсем не подозрительно, — фырчит Морис и берет у меня протянутый носовой платок. На разбирательство с системой у него уходит всего несколько минут, хотя тыкать в клавиши одним пальцем через платок не слишком удобно. — Так, ладно, я вижу в списке устройств только видеофон. — Еще через полминуты он вздыхает и расстроено трет лицо. — Все записи стерты. Видеофон

сейчас вообще выключен. Это конечно значит, что и мы на камеру не попали, что радует.

— Никта все равно нас видела, — напоминаю я.

— А мы попросим ее не говорить страже о нашем приходе, — оптимистично предлагает Лекс.

— Ты не настолько очарователен, — возражает Морис.

— Не тебе судить, — фыркает Лекс.

Добравшись по коридору до двери, за которой заперлась Никта, мы в сомнениях останавливаемся. Потом все же, Лекс нажимает на клавишу связи.

— Э, у нас тут небольшой вопрос возник, — говорит он.

Через несколько секунд дверь отъезжает в сторону. Странно, что двери в одной квартире разного типа, но это я зря отвлекаюсь.

— Что еще?! — рявкает Никта, грозно взирая на нас из-за очков.

Лекс смущенно открывает рот, жестом показывает в сторону спальни Ворчуна, а потом выпаливает:

— Ты только не расстраивайся, но Ворчун, по ходу, повесился.

— И зачем?! — сердито вопрошает Никта. До нее явно сказанное доходит не сразу. Учитывая ее сосредоточенность на каком-то своем деле, она похоже вполне могла бы провести следующие несколько месяцев в одной квартире с трупом и не заметить. Разве что включив вытяжку посильнее.

Немного другими словами, Лекс осторожно повторяет сказанное. Еще через несколько секунд гробового молчания угрюмая девочка перед нами как бы оседает, выражения ее лица меняется со злобно-сосредоточенного на растерянное и уязвимое. Теперь, когда она не смотрит на нас своим убийственным взором, то выглядит совсем маленькой и хрупкой.

— Не может быть, — выдыхает она.

— Не ходи смотреть на него, просто вызови стражей, — советует Лекс.

— Хорошо, — слабым голосом соглашается Никта.

— И еще, ты могла бы не говорить, что мы тут были? — спрашивает Лекс участливым голосом. Нет, он, конечно, сама милота, но утаивать из-за этого что-то от стражей…

— Могла бы, — неожиданно кивает девушка. Мы с Морисом ошарашенно переглядываемся. — Но как же тогда я?…

— Как узнала, что случилось? — заканчивает за нее Лекс. — Он взял у тебя какую-нибудь книгу и не вернул.

— Справочник…

— Ты просто увидела его таким и сразу убежала. Больше ничего не говори.

Никта кивает. Лекс собирается уже уходить, но вдруг вспоминает:

— А до нас к нему случайно никто не заходил, не видела?

Никта смотрит в пол, быстро вытирает глаз под очками.

— Утром кто-то заходил, — говорит она тихо. — В зеленой форме, страж, наверное.

Мы все удивленно переглядываемся.

— Страж?!

— Я не знаю, — всхлипывает Никта. — Я уже вышла из квартиры, шла по коридору. Он прошел мимо и вроде позвонил в нашу дверь. Может Ворчун ему и не открыл, я не стала ждать.

— А как он выглядел?

— Не знаю. Мне было не интересно.