Жук в Муравейнике
Шрифт:
Лекс уже посадил девушку на диван в зале, и она взволнованно описывает ему все того же усатого стража Пайама. В принципе то, что он приходил к барменше, не удивительно, раз он расследует дело об исчезновении Сэма. Ведь именно она рассылала открытки, одну из которых мы обнаружили на его обезображенном теле. Тогда все считали это игрой, и она наверняка для оплаты рассылки, не таясь, использовала свою идентификационную карту, а не анонимный счет или подарочную карту. Скорее всего, офицеру удается сильно запугать барменшу. Промучившись всю ночь, на следующий день она перерезает себе вены. Однако при этом кто-то проникает
— А кто такой Эларм? — спрашивает Морис, доставая бумажку с номером. Вдали от крови он уже полностью пришел в себя, и теперь с сочувствующим видом сидит рядом с нашей свидетельницей. Лекс продолжает стоять перед ней.
Девушка смотрит на подсунутую под нос бумажку опухшими глазами.
— Первый раз слышу. Наверное, кто-то в баре ей записку сунул. Так она и со своим бывшим любовником познакомилась, — говорит она, — он охранник. Недавно перестали встречаться, потому что он очень нетерпимый и…по-моему, вообще неприятный тип. Но он приходил ее утешать. Я застала его здесь вчера. Нас обоих выгнал тот офицер, когда пришел. Плохо же он ее утешал. Хотя и я тоже.
— Не вини себя, — говорит Лекс участливо.
— Не могу, — качает головой девушка, комкая в руках салфетку. Рядом с ней кто-то из парней поставил целую коробку. — Может, она ему сказала, что случилось? Но почему не мне?
— Мы попробуем выяснить, только ты страже об этом обо всем не говори, — просит Лекс, глядя ее по плечу. — Вдруг она и впрямь во что-то незаконное замешана. Может случайно. Тогда стражам об этом лучше не знать.
Девушка соглашается, и мы оставляем ее звонить страже. Вообще, я бы на ее месте решила, что в этом незаконном замешаны как раз мы, но, будем надеяться, она нас не сдаст.
— По крайней мере, камера на входе в апартаменты, хоть и есть, но она тоже выключена, как было у Ворчуна, — отмечает Морис, пока мы ищем на карте, как бы нам выйти из блока по одиночке и не особо светясь на камерах, чтобы, если та свидетельница все-таки расскажет о нас стражам, они не смогли сразу нас найти и показать ей для опознания наших рож. Хорошо, что когда мы шли сюда, мы уже старались уклонять лица от камер. Предусмотрительные мы. И все же, боюсь, мы повсюду так наследили, что нас неминуемо поймают. И будет нам плохо.
Вообще-то, конечно, в голову уже не в первый раз приходит мысль сдаться и все рассказать стражам. Может быть, это хотя бы сохранит жизнь тем, кто остался. С другой стороны, хозяева игры, очевидно, имеют большой вес в Муравейнике, и стража, возможно, у них в кармане. Те, кого они выбрали, так или иначе все равно умрут. В смысле мы умрем. Так что имеет смысл побарахтаться напоследок.
Полотенце мы решаем выкинуть, уже спустившись на нулевой уровень. И вот я стою у самого края бездны и жду момента, когда можно будет выкинуть сверток, и все никак не дождусь. Все время кто-нибудь появляется то рядом, то на платформе напротив. В конце концов, меня находит уже Лекс (мы решили, что Морис должен вернуться домой и успокоить Палому) и теперь мы ждем этого драгоценного момента вместе. Время, когда поезд ожидается на станции неумолимо подходит, так что я просто выкидываю полотенце, все равно всем пофиг. Подозрительнее, что мы стоим
— Полагаю, он должен быть у тебя, — Лекс отдает мне телефон хозяев, за которым сбегал в учебку. Если я включу его, то они смогут за нами следить и подслушивать разговоры, если нет, они продолжат убивать. Не знаю, остался ли еще кто-нибудь из второй команды, а Палома сейчас с Морисом, но не значит, что в безопасности. Раздраженно вздохнув, включаю телефон. Теперь будем молча ждать поезда.
"Новое правило — ты должна все время держать телефон включенным", — через минуту приходит первое сообщение.
"Он должен все время находиться у тебя", — приходит, когда мы уже идем по платформе. Впереди загораются предупредительные огни, означающие, что поезд въехал в Муравейник. Вот-вот он подойдет к станции, где начнется разгрузка. По платформе тащатся тележки с контейнерами, мы уворачиваемся, чтобы не попасть под колеса.
"Обе команды проявили себя достойно, все, кто остался в живых, проходят в финал", — читаю очередное послание, пока Лекс рулит моим движением вперед. Приходится лавировать между грузчиками и техникой, хорошо хоть на нас никто не ругается. — "Больше разделения на команды не будет, теперь каждый сам за себя".
Звучит зловеще. Но поезд уже подходит к перрону, и я кладу телефон в карман. Вагоны один за другим проходят мимо нас, их ход постепенно замедляется, и мы пытаемся прикинуть, насколько дальше нам еще надо пройти. Нервничаем, неизвестно, кто еще знает о местоположении посылки, да и там ли она еще. А вокруг суета, крики и грохот.
Нам почти удается угадать. Когда поезд окончательно останавливается, остается пробежать только пол длины вагона. Огромная дверь с лязганьем отъезжает в сторону, и Лекс тут же подсаживает меня наверх в душное темное нутро, пахнущее металлом и зерном. Быстро включаю новый фонарик, который всучил мне друг, и луч практически сразу находит завалившуюся в угол посылку. Грязную и поцарапанную, но да это не страшно. Я все равно нежно прижимаю ее к себе и поворачиваюсь к выходу.
Подхожу к двери, собираясь спрыгнуть обратно на платформу. Но вместо Лекса вижу Кейна, который, ухмыляясь, радостно тянет ко мне свои ручищи. Проигнорировав его, я ищу глазами своего друга. Нахожу в проходе между рядов контейнеров. На него накинулось сразу пятеро курсантов из группы Кейна, в таком количестве он конечно с ними справиться никак не может, но и у них плохо получается. Особенно туго Мину, которого в общей сутолоке уже дважды, пока я смотрю, прикладывают спиной об огромную машину с краном, перетаскивающим крупногабаритные грузы с поезда. Рабочие видят, что происходит внизу, но спокойно продолжают заниматься своим делом. Главное офицера ящиком не задеть.
— Тренируют задержание, — комментирует суматоху Кейн, нисколечко не заботясь ни о своих подопечных курсантах, ни о своем акбрате, которые устроили настоящее побоище среди опасно нависающих над ними грузов.
— Останови это! — пищу я, стараясь кричать хоть чуть громче, чем шум выдвигаемого прямо рядом со мной контейнера.
— Слезай оттуда! — теряет терпение Кейн. Схватившись за выступ на двери вагона, он одной рукой подтягивается, другой заграбастывает меня и стаскивает вниз. Поставив на ноги, он перехватывает меня за локоть и начинает тащить прочь вдоль перрона.