Жулик: грабеж средь бела дня
Шрифт:
Спустя полчаса бывшего опера волокли по ступенькам горотдела. Во время обыска в ИВС Голенков попытался встать в позу – мол, может быть, объясните причину задержания? И вообще – я ваш коллега, пусть даже и бывший… Так что законы знаю!
Прапорщик, оформлявший Эдика, тоже знал законы. А потому «объяснение причин» произошло в классических милицейских традициях. Обрезком резинового шланга Эдику от души промассажировали эрогенные зоны, после чего спросили: все ли понятно или еще объяснить?
Ночь бывший милиционер провел в
– Сам начальник горотдела будет допрашивать, – доверительно сообщил сержант-конвоир. – Полковник Коробейник…
– Кто, кто? – Эдуард Иванович не поверил своим ушам. – Полковник? Он ведь подполковник, ОБЭПом командует.
– Позавчера приказ подписали о назначении… По третьей звезде получил. Юрий Васильевич всю ночь квасил по-черному, и сейчас с бодуна, злой, – продолжал словоохотливый сержант, ведя Голенкова знакомыми коридорами. – Так что ты лучше сразу колись, подписывай, чего он захочет. А то отпрессует – свои не узнают!
Остановившись перед дубовой дверью, где в бытность Эдика капитаном Угро действительно заседал начальник ГУВД, конвоир постучал.
– Да… – послышался из-за двери знакомый голос, и только теперь бывший опер вспомнил, что вчера этот же голос скомандовал капитану-гориллоиду из ОМОНа – мол, выметайтесь, у меня в ресторане оперативно-следственные действия.
– Задержанный Голенков по вашему приказанию доставлен! – доложил сержант.
– Давай его сюда…
Открыв дверь, сержант впихнул Эдуарда Ивановича в кабинет.
За начальственным столом восседал Юрий Васильевич Коробейник. Новенькие полковничьи погоны и густой запах перегара свидетельствовали, что сержант-конвоир не соврал. Переведя взгляд влево, к окну, Голенков сперва не поверил увиденному. Зажмурился, прикусил нижнюю губу, открыл глаза… Поняв, что он не галлюцинирует, задержанный прислонился спиной к стене и слабо булькнул горлом.
У окна сидела Наташа. Голова ее была забинтована, под глазом чугунела огромная гематома… Однако сомнений быть не могло: это была действительно она.
– Что, муженек? Не ждал? – язвительно спросила «покойница», уставив на Эдика круглые злые глаза болонки.
Поднявшись из-за стола, Наташа коротко просеменила к задержанному и ловко влепила ему пощечину. По выскобленной щеке шлепнуло сыро и звучно.
– Ну ладно, Наташенька, ты ведь в милиции… Выяснение семейных отношений отложи лет на двадцать, – поморщился Коробейник.
– Да я его, подлеца… на парашу отправлю! Он у меня будет в ногах валяться! Он мне всю жизнь исковеркал, я на него лучшие годы потратила! Пока он по тюрьмам
Наташа долго и нудно взывала к закону, требуя правосудия. Голенков смотрел на нее расширенными от удивления глазами – он явно не находил слов. Только теперь ему стала понятна Танина фраза: «Ты мне больше не папа, а я тебе не дочь!..» Стало быть, дочь и жена виделись накануне.
Наконец причитания несостоявшейся покойницы вывели похмельного Коробейника из себя.
– Так, Наташа, хватит выть. И без того голова раскалывается после вчерашнего. Иди в вестибюль, отдохни. Там тебя Танечка дожидается, извелась уже небось. Никуда не уходи, можешь понадобиться. А мы побеседуем. Разговор, чувствую, будет до-олгим… Правда, Эдичка?
Глава 16
Рабочий день в городской прокуратуре близился к концу. На зарешеченных окнах первого этажа опускались жалюзи и сборчатые шелковые шторы. С паркинга то и дело отъезжали автомобили сотрудников. Младшие следователи, недавние выпускники юрфака, нетерпеливо поглядывали на часы: им очень хотелось домой, но не раньше, чем с работы уйдет начальство.
Внизу, у входа, скучал в застекленной будочке мент-вахтер с сержантскими лычками на погонах. То и дело поглядывая в окно, он зевал с таким презрением к застекольному миру, которое превращает простых провинциальных правоохранителей в овчарок повышенной злобности.
Заметив черную «Волгу» с тонированными стеклами и длинным стеблем антенны на крыше, милиционер приосанился и поправил узел галстука. От начальства он уже знал: сегодня в семнадцать ноль-ноль в архив должен пожаловать некий «важняк» из Генпрокуратуры, прибывший в город с широкомасштабной внегласной ревизией.
«Инкогнито из Москвы» появился ровно через минуту. Как и следовало ожидать, он был не в форменном синем мундире, а в дорогом песочном костюме и стильном галстуке. Правоохранитель сразу определил, что это птица очень высокого полета. Безукоризненно сидящий пиджак, бритвенно отутюженные стрелки брюк, приятно скрипящие туфли, дорогой портфель с позолоченными наборными замочками… Лишь уродливая бородавка на подбородке заметно портила внешность москвича.
Несмотря на подчеркнуто франтоватый облик, гость распространял ауру холодной начальственности.
– Старший советник юстиции Точилин Александр Андреевич, Центральный федеральный округ Генеральной прокуратуры, – деловито представился он. В правильный момент достал из кармана красную корочку с гербом и секунду держал ее перед вахтером. На секунду открыл и, профессионально сжав в руке, подержал еще несколько секунд.
Мент откашлялся:
– Чем могу быть полезен?
– У меня допуск для работы в вашем архиве, – небрежно сказал старший советник юстиции, демонстрируя бланк, скрепленный фиолетовой печатью.