Журавли и цапли . Повести и рассказы
Шрифт:
Сперва милиционер Федоров подумал, что парень несет за пазухой яблоки. Потом сам себя высмеял: откуда в мае яблоки? Что же тогда несет за пазухой паренек?
Видать, не из здешних. Своих милиционер Федоров знал. Остановить и спросить? Можно, конечно… Но парень ничего плохого не делал, а просто шел себе и шел и как ни в чем не бывало посматривал по сторонам. И рубаха у него на животе странно пузырилась. А все странное казалось милиционеру Федорову подозрительным.
Однажды он задержал незнакомого старичка. Тот
— Что вы тут делаете? — спросил милиционер Федоров, внезапно вынырнув из темноты.
— Ключ ищу, — ответил старичок, нисколько не испугавшись.
Милиционер Федоров решил, что над ним издеваются — ночь, хоть глаз выколи, а он ключ ищет! — и потащил старика в отделение.
А там оказалось, что старичок и не думал издеваться над милиционером Федоровым. Он был гостем хозяина дома и действительно искал ключ, только подземный — собирался рыть колодец. А искал ночью потому, что земля в это время «сильнее сыростью пахнет».
Милиционер Федоров получил нахлобучку и стал осторожней.
Бог с ним, с этим парнем. И с тем, что у него за пазухой. Его дело.
Парень и милиционер поравнялись. И вдруг за пазухой у парня что-то гулькнуло.
— А? — спросил милиционер Федоров и остановился.
— А? — спросил парень и тоже остановился.
— Это у вас? — спросил милиционер Федоров.
— Что? — спросил парень, глядя на Федорова ясными глазами.
— Гулькнуло, — сказал Федоров.
— Нет, — сказал парень.
— Вот и опять, — сказал Федоров.
— A-а… Да… — Глаза у парня забегали. — Это голуби.
— И я так подумал, — сказал милиционер Федоров. — Купили?
— Да… Тут… У одного… — ответил парень.
«Врет», — понял милиционер Федоров, и волосы вспотели под фуражкой. Достал платок и вытер. Сколько лет жуликов ловит, а волнуется. Что парень врет, он знал точно. В селе голубей не водили.
— Почтовые? — спросил милиционер Федоров и пошел.
— Да, — машинально ответил парень и пошел рядом.
Милиционер Федоров усмехнулся: пошел не в ту сторону. Странный народ жулик. Ему бы от милиции подальше, а он, наоборот, к милиции липнет. Мол, честный и не боюсь.
Дошли до милиции. Федоров остановился. Парень тоже.
— Давай за мной, — сказал Федоров, переходя на «ты».
— Я? — удивился парень.
— Да, — сказал Федоров, — ты задержан.
— За что? — нагло крикнул парень.
— За голубей, — сказал милиционер. — Пошли.
— Не имеете права! — крикнул парень, но пошел.
В милиции он сказал то же, что раньше. Голубей купил. Но где, объяснить не мог. Купил — и все.
— Украл, — сказал Федоров.
Парень держался нагло:
— Не пойман — не вор, гражданин начальник.
«Стреляный, — подумал Федоров, — не сразу возьмешь». И вдруг его осенило… Он отправил парня в камеру, а голубей немного погодя вынес во двор
Голуби покружили в небе, потом сломали карусель и потянули в сторону. «Пан или пропал», — подумал милиционер Федоров.
Часа два он не находил себе места. И едва раздавался звонок, первым бросался к телефону. Но все было не то. Наконец позвонили из соседнего городка и спросили старшину Федорова.
— Я, — сказал старшина и перестал дышать. Узнав, кто звонит, обрадовался. Записал, что услышал, и положил трубку. Вынул платок и вытер лоб. Зря волновался. Голуби не подвели. Доставили голубеграмму по назначению. Федоров улыбнулся, вспомнив ее содержание: «Похититель голубей задержан. Прошу потерпевшего сообщить адрес». Вот он, этот адрес: клуб юных друзей природы. Улица и город. От села, где милиционерит Федоров, рукой подать.
Разрыв
Звонок был требовательным и протяжным. Дежурный Марфин сразу взял трубку:
— Пуга слушает.
Трубка молчала, тяжело дыша.
— Алло, Пуга слушает.
В голосе у дежурного по станции тревога и вопрос.
— Хвост… Четыреста первого… — Трубка выдавливала слова, как пасту. — Разрыв…
— Кто говорит?! — зло закричал Марфин.
Это привело трубку в себя. Она заговорила ровней.
— Я говорю, Синица (Синица была соседней станцией), оторвался хвост у четыреста первого…
— Когда? — крикнул Марфин.
— Только что проследовал. Примите меры.
В голосе из трубки безнадежность и тоска. «Примите меры…» Какие там меры можно принять, если хвост четыреста первого на бешеной скорости мчится под уклон на станцию Пугу?..
Марфин стоял как приговоренный. Слышал, рассказывали, приговоренный к смерти до самого конца не верит в серьезность происходящего. И он не верил, не хотел верить в то, что неминуемо должно было случиться.
Вдали синим дымком курился лес. Ближе к станции кланялся ветру в пояс батюшка-урожай. Под окном с видом на поселок задирали друг друга два кота — черный и белый. Ни к селу ни к городу вспомнилось где-то слышанное: «Жили были два кота, чернота и белота».
Под окном с видом на линию стояла дрезина, на которой восседал длинный Сергей-обходчик. Рядом, коротенькая, стояла Настя-стрелочница. Они весело, судя по улыбкам, болтали. Ну да ясно, о чем: о дружбе. Сергей-обходчик, наверное, как всегда, предлагает Насте-стрелочнице дружбу, а та, как всегда, отказывается от нее. Да, ей же телеграмма: «Еду, встречай, Ваня». Может, потому и не принимает дружбу, что ждет какого-то Ваню? Рядом на станционной скамейке, по-кошачьи выгнувшей спинку, сидит внук Марфина — Ленька. Взгляд у него рассеянный и мечтательный, в руках книжка, в которую то и дело ныряет Ленькин взгляд, а потом, вынырнув, устремляется куда-то вдаль. «Одни книжки на уме», — сказал раз о внуке дед Марфин.