Журавли покидают гнезда
Шрифт:
Они подошли к двери сарая. Руки ее дрожали, не слушались, ключи не лезли в замочную скважину. «Может, это не те ключи?» — подумала она, отчаиваясь все больше и больше. Нет, не могла она ошибиться: этой связкой ей не раз приходилось отпирать сарай. Но вот замок щелкнул и подался. Эсуги первая вбежала вовнутрь, припала к растерявшемуся Юсэку.
— Уходите, — прошептала женщина строго.
Чангер не мог подняться сам, ему помогли Юсэк и Эсуги. Сжимая от боли зубы и опираясь на плечи друзей, он сделал
— Вот ведь несчастье, — тихо проговорила Христина, помогая парню подняться. Сильными руками она почти волоком вытащила его на улицу. — Крепись, сынок, — шептала она, — не то хуже будет. Крепись же, ну! Или тебе помирать хочется?
Чангер напряг последние силы и, качаясь из стороны в сторону, пошел. Свернув за угол сарая, все они вошли в поредевший от порубки лес. Христина еще долго глядела им вслед, припав от волнения к мокрому стволу дерева. Она подгоняла их мысленно: «Уходите скорей! Уходите дальше, пока он не пришел в себя…»
Увидев раскрытую дверь, Хагу бешено заметался по двору, но тут заметил Христину.
— Ты отпустила их?! — прорычал он.
— Да, отпустила, — она спокойно бросила на землю связку ключей.
— Я убью тебя! — заорал Хагу, выхватив из кармана пистолет.
Христина и теперь не шелохнулась и глядела на него в упор.
— Коли есть нужда — убей, — сказала она решительно. — Но ты не посмеешь это сделать. Побоишься остаться один. Не эту ли самую пулю, которую я вынула из твоего плеча, ты хочешь вогнать в меня?
Скрипнув зубами, Хагу огляделся, будто хотел увериться, что он действительно один среди онемевших изб и застывших сосен. Потом, решив что-то, опрометью кинулся в лес. Он был еще пьян и бежал, спотыкаясь и падая, отталкиваясь от ствола к стволу, задыхаясь, словно загнанный зверь. Наконец, увидев силуэты людей, замедлил шаг.
— Остановись, Юсэк! — прохрипел он. — Не уходи! Слышишь!
Юсэк даже не оглянулся.
— Остановись же! — закричал Хагу. — Не вынуждай меня стрелять! — Он прицелился и выстрелил. Он стрелял, пока подоспевшая Христина не схватила его за руку. — Отпусти! — кричал он, обдавая ее перегаром.
— Будет тебе, — сказала Христина. — Ушли они. А нам пора собирать свое барахло.
Он шел обратно, тяжело ступая босыми ногами по валежнику, не ощущая боли. Хагу не видел ни деревьев, ни Христины — земля стала опустевшей, безжизненной, словно выжженная пустыня.
Эсуги лежала на земле. Она походила сейчас на ту раненую птицу, которую они видели однажды у озера. Эсуги тоже была ранена в шею и не могла удержать голову. Она делала отчаянные усилия, чтобы подняться. Юсэк глядел на нее, не зная, что предпринять.
— Нужно идти, — сказал Чангер. — К дороге. Может, кто попадется, довезет до наших.
Он
— Видишь, как моя рожа расквашена. А запеклась, как смола на дереве. И у тебя пройдет. Молодая ведь.
Юсэку было приятно, что Эсуги слабо, почти незаметно кивала.
«Эх, Эсуги, Эсуги! Зачем тебе надо было идти сюда?» — думал Юсэк, всматриваясь в родное лицо.
Эсуги позвала Юсэка, и он склонился к ней.
— Что тебе, родная?
— Ты когда-нибудь поблагодари эту русскую женщину, — сказала она едва слышно.
— Обязательно, — закивал головой Юсэк, радуясь, что она заговорила.
Какое-то время Эсуги молчала, крепко зажмурив глаза. Потом через силу промолвила:
— Тетя Синдо сказала, что мы поедем в Иркутск, вместе с тобой… учиться. Ты поедешь?
— Конечно, моя Эсуги. Поедем, обязательно поедем.
Глаза Эсуги потеплели.
— Пить… Я хочу пить, — сказала она, облизывая сухие губы.
Опустив носилки, Юсэк, не раздумывая, побежал по склону вниз. Из-за тумана далеко не было видно. Он носился из стороны в сторону, до боли напрягая зрение. Воды нигде не было. Тренированные ноги рикши не знали устали. «Лишь бы Эсуги дождалась… Лишь бы ей не стало хуже…» — твердил он, ускоряя бег. Наконец он наткнулся на сырую и вязкую дорогу. На ней были еще видны ясные следы маленьких босых ног. Он не знал, что здесь недавно проходила Эсуги.
Рядом с дорогой, на обочине, он увидел крохотную лужицу и возле нее туфельку, залепленную сплошь грязью. Он жадно схватил ее и, отодрав уже засохшую глину, зачерпнул воду. Боясь расплескать ее, осторожно пошел назад.
Он позвал Чангера, но тот не отзывался. «Неужели сбился с пути? Только этого не хватало!..» Он растерялся и шел теперь наугад. И вдруг услышал чей-то голос. «Это же Чангер! Но почему он откликнулся так тихо?..»
Юсэк подбежал к Эсуги и поднес к ее губам туфельку.
— Ты только погляди, в чем я тебе принес воду! Ты никогда еще не пила из такой посуды! — Коснувшись руками ее лица, он вскрикнул, словно от ожога. — Ты же хотела пить… — прошептал он тихо, будто боялся обеспокоить ее.
— Она мертва, — сказал Чангер.
Юсэк вздрогнул и застыл. Из рук выпала туфелька. Юсэк быстро припал губами к ее щеке. Все кончено. Эсуги больше нет. Он поднялся, не в силах глядеть на нее, отошел в сторону. И вдруг закричал, вознеся руки к небу:
— Это я убил ее!..