Журавлик - гордая птица
Шрифт:
— Вижу, — спокойно ответила она, а потом, подойдя к ребёнку, помогла ему снять верхнюю одежду.
— Я сейчас всё… — начал Эм.
— Потом, — остановила мужа Евгения и повела Ваню в сторону ванной. — Мы обязательно поговорим, но только после того, как я приведу этого молодого человека в божеский вид. И не мнись на пороге с виноватым лицом, Каллен — ты удивил меня, не спорю, но злиться на тебя я точно не собираюсь.
— Как будто я этого не знал, — довольно пробормотал Эммет себе под нос, когда Женя с Иваном скрылись в ванной.
Искупав мальчика и надев на него старую пижаму Алекса, Женька поспешила его накормить. Пока Ваня ел, Женя сидела с противоположной стороны стола и потихоньку глотала кипучие слёзы, глядя,
— Когда ты ел в последний раз? — не совладав с собой, просипела она.
— Вчера утром, — ответил Ваня с набитым ртом. — Вроде…
— Ясно, — горько хмыкнула она и больше не задавала вопросов, позволив ему и дальше с энтузиазмом уничтожать свою порцию.
После ужина Евгения отвела уставшего, разомлевшего от водных процедур и сытости малыша в гостевую спальню, где к этому времени уже успела подготовить для него постель. Ваня едва успел забраться под одеяло, как тут же его веки сомкнулись, и он, измученный тяготами прошедшего дня, провалился в глубокий сон.
Вернувшись на кухню, Женя обнаружила там Эммета, с аппетитом поглощавшего второю порцию еды.
— Я говорил тебе, милая, что ты божественно готовишь? — спросил он.
— Ага, Каллен. Только ты мне зубы не заговаривай. Расскажи лучше, где ты нашёл это голубоглазое чудо.
Смиренно вздохнув, Эммет начал своё повествование. Говорил и говорил… А Женька то зло хмурила брови, слушая о противостоянии с толпой попрошаек, то, узнав об образе жизни матери Ивана, поражённо качала головой и утирала слёзы.
— Нужно было поставить в известность полицию, — заметила она, услышав все подробности происшедшего.
— Эдвард сказал то же самое, — Эммет покаянно кивнул. — Но, понимаешь, милая… В тот момент я не думал об этом. Он выглядел таким напуганным, несчастным, растерянным. И всё чего мне хотелось тогда — это вытащить Ваню из лап этих… граждан и увезти его туда, где его обогреют, накормят, где будет уютно и тепло. И лучшего места, чем наш дом, я просто не знаю. Осуждаешь меня?
— Нет, — немного подумав, ответила Евгения. — Ты иногда ведёшь себя по-детски. Действуешь на эмоциях вопреки логике. И как я могу осуждать тебя за желание дать обделённому судьбой мальчишке толику домашнего уюта? В конце концов, твое решение было продиктовано стремлением защитить и обогреть. В этом весь ты: огромный, устрашающего вида здоровяк с доброй душой и повадками папы — медведя. Именно такого я тебя и люблю, — Женя с нежностью погладила мужа по щеке.
— Как мы должны поступить теперь? — прошептал Эммет, склонив голову к ладони жены и накрывая её пальцы своей ладонью. — Признаю, я немного растерян.
— Что-нибудь придумаем, — успокаивающе проворковала она. — Обещаю.
Едва дождавшись утра, Женька начала действовать. Первым делом она расспросила Ивана о его матери. Всё, что он смог назвать — её имя и название улицы в Москве, где жил до этого времени. На вопрос об отце Ваня только равнодушно пожал плечами и сказал, что своего папы он вообще ни разу не видел и ничего о нём не знает. Понимая, что данных слишком мало, она всё же позвонила Никите и уговорила его разузнать хоть что-нибудь по своим каналам о некой Наталье Никифоровой, обитательницы одного из спальных районов столицы. Поворчав о том, что дела так не делаются, и вместо того, чтобы прятаться в доме у Эммета и Жени, мальчик должен находиться под опекой социальных служб, Никита всё же согласился помочь и пообещал сообщить, как только накопает информацию. Он перезвонил уже на следующий день с неутешительной новостью: недалеко от Комсомольской площади, на парковой скамейке было найдено тело молодой женщины со следами передозировки наркотиков. При ней был паспорт на имя Натальи Никифоровой, двадцати трёх лет отроду. В графе «Дети» значилось: Никифоров Иван Сергеевич. И судя по указанной здесь же дате появления на свет, Ване только недавно исполнилось четыре года. Подняв в
— Я не могу отправить его в приют, — Женька вдруг подскочила и села в кровати, вперив в мужа наполненный отчаянием взгляд. — Скажи, что он останется с нами, Эммет.
— Ты ведь уже знаешь мой ответ, — прошептал он, притянув жену обратно к своему боку. — Так и будет — Ваню мы не отдадим.
Как только органы опеки узнали о затеянном супругами Каллен процессе усыновления, они поспешили навестить их. Цель своего визита они объяснили так: пока нет законных на то оснований, Женя с Эмметом не имеют право удерживать ребёнка в своём доме. Являясь юристом по образованию, Женя отчётливо осознавала их правоту и только молча ревела, когда одна из сотрудниц опеки безуспешно пыталась уговорить мальчика на переезд. Но он, по всей видимости, не собирался идти на уступки — вцепившись в дверной косяк побелевшими от напряжения пальчиками, Ваня истошно орал. Он, как мог, сопротивлялся тянувшей его к выходу незнакомой женщине и умоляюще смотрел на притихших Женю и Эммета. В конце концов, Эм, видя, что мальчик уже начал задыхаться от пронизывающих его хрупкое тело рыданий, не выдержал.
— Всё, хватит! — рявкнул Эммет. — Ребёнок никуда не поедет!
— Но… — выдохнула покрасневшая от возмущения дама. — Мы не можем уйти без него. Это незаконно!
— Если у мальчика прямо сейчас произойдёт нервный срыв, или он потеряет сознание, обессилев от плача, отвечать будете именно вы, — парировал Эммет.
Чиновница замерла, а потом… просто опустила руки и поникла, внезапно растеряв весь боевой настрой. Она окинула маленького упрямца жалостливым взглядом и обессиленно выдохнула.
— Что же… пусть остаётся. Под вашу ответственность. Но вы просто представить себе не можете, насколько иногда затягивается оформление документов. Хотя… — женщина невесело усмехнулась и обратилась к Жене: — Я слышала, что вы, Евгения — преуспевающий адвокат. О вашей напористой натуре и умении пробиваться сквозь чиновничьи заслоны в нашем городе ходят легенды. Желаю вам удачи.
— Спасибо, — сухо поблагодарила её Евгения. — Будьте уверены, сделаю всё от меня зависящее. А может, и больше, — с едкой ухмылочкой добавила она.
— Yes, это моя девочка! — довольно крякнул Эммет, и, совершенно не стесняясь наблюдавшей за ними гостьи, чмокнул жену в губы.
Женя не солгала, давая обещание выложиться на сто процентов. Переходя из одной инстанции в другую, порой без стука, а иногда — ногой открывая очередную заветную дверь, она настаивала, требовала и, в конце концов, добивалась очередной бумаги, необходимой для усыновления Ивана. Она без стеснения пользовалась всеми своими адвокатскими связями и буквально рыла носом землю, собирая нужные документы. А когда к ней присоединялся Эммет, и они вдвоём вваливались в кабинет какого-нибудь чиновника, тот от греха подальше предпочитал отделаться малой кровью и ставил подпись в нужной графе, мечтая, чтобы эта энергичная парочка как можно быстрее исчезла с его горизонта. И результат этой сумасшедшей гонки был налицо: очень скоро в семье Эммета и Евгении появился ещё один сын — четырёхлетний Иван Каллен. К облегчению обоих родителей, Алекс отнёсся к появлению младшего брата вполне благодушно. А маленькая София поначалу просто с любопытством таращилась на Ваню, но с течением времени сильно привязалась к добродушному застенчивому мальчугану.